Дураки

Цитрусовый, разумеется, строил дом, разумеется, взяв ссуду. Ссуда, естественно, была льготная. Давали деньги на двадцать лет под шесть процентов годовых, да еще с началом выплаты через десять лет. Все знали, во что инфляция за десять лет превращает миллион, поэтому дома начальников росли, как грибы после дождя [40]. Но Цитрусовый предпочитал и миллиона не тратить... [41]Отчего в графе «стоимость» был лишь застенчивый прочерк.

— Ого! — Васькин начал заводиться. — Ну еще раз!

— Василий Васильевич, хватит, а то будет перебор.

— Чего же вы молчали? Чего держали, зачем утаивали? Нам бы такую информацию чуть раньше.

Имея в виду, что Цитрусовый уже успел побывать у Батьки.

— Слово даю, эту папку я сам только вчера получил. На такую муть пришлось угробить целых три дня.

Тут Вас-Вас Васькин посмотрел на Виктора Евгеньевича недоверчиво.

школа прежних лет

Но это было правдой. На все собирание «компромата» ушло у Дудинскаса три дня, даже меньше. Он просто попросил съездить в район одну из своих давних учениц (теперь она работала в газете) — как бысобрать материал об индивидуальном строительстве.

— Были ли случаи, когда хоть кому-нибудь из районного начальства отказали в ссуде? — вполне невинно спросила она у управляющего отделением банка.

— А как же! — ответил тот.

И сразу назвал две фамилии — для положительного примера подлинной принципиальности.

(С принципиальностью, да еще подлинной, он, конечно, перебрал. Под Пуховиками, как и вокруг всех городов и райцентров, уже вырос целый «рабочий поселок», в котором среди застройщиков не оказался — даже случайно! — ни один представитель рабочей профессии.)

Узнав, кому эти идиоты отказали, Виктор Евгеньевич засмеялся: дело в шляпе. И тут же позвонил одному из «отказников», это был... начальник районного ОБХСС.

— Через два часа лично буду, — отозвался тот по-военному четко, услышав, что писателя интересуют делишки Четверякова.

Через три часа Виктор Евгеньевич уже читал захватывающее, как романы Агаты Кристи, содержимое толстенной папки.

— Хитро, — сказал Васькин. — Всего и делов. — И спросил Дудинскаса, ну точь-в-точь как когда-то секретарь ЦК Валера Печенник спрашивал его, почему даже последние алкаши, выгнанные с работы и в усмерть оскорбленные, не хотят им давать на своих бывших начальников разоблачительный материал: — Почему же все эти обиженные прямо ко мне не приходят?

К Вас-Васу Васькину, губернатору, Виктор Евгеньевич относился хорошо, с большим уважением и отделяя от многих. Поэтому он не нахамил ему, как когда-то Печеннику, сказав, что даже последние алкаши не хотят с нимиразговаривать, потому что никто в их справедливостьуже не верит.

новые традиции

Папка свое сделала, и Цитрусовый номер один по фамилии Четверяков с должности-таки слетел, навсегда исчезнув из поля зрения Дудинскаса.

Нельзя сказать, чтобы новая кандидатура прошла гладко. Но в конце концов во главе администрации района стал председатель колхоза Петр Владимирович Супрунчук.

Человек честный, бесхитростный, он не забыл о том, что его выброснаверх произошел с подачи хозяина Дубинок. И вскоре после назначения он приехал, долго ходил, присматривался, расспрашивал, потом пожал плечами:

— Не понимаю: чего они прицепились? Мне так даже нравится. А что?

С ним вместе прибыл и Цитрусовый-два.

Ушел он из колхоза гораздо раньше, чем хоть одно из начатых им дел довел до конца, в том числе и уничтожение Дубинок. С овцами у него тоже ничего не получилось, не случайно в этих местах никогда овцеводством не занимались [42].

Но относительно его дальнейшей судьбы Виктор Евгеньевич ошибся. Использовать-то его использовали, но выбрасывать не стали, а напротив, выдвинули наверх, сразу через несколько ступенек.

Приехав с Супрунчуком, новоиспеченный Цитрусовый неотступно ходил рядом, согласно кивая, сокрушенно вздыхая и всем своим видом демонстрируя, как и ему здесь нравится,как он забыл нанесенное оскорбление. Из чего Виктор Евгеньевич заключил, что тот совсем не так прост. И с презервативом тогда все правильно понял, а дурачком только прикинулся. Повод ему был нужен, чтобы поссориться, народ подзавести, а себя разогреть.

повод для оптимизма

На фоне таких перемен Валентина Будаенко, проявив, как сказал бы Мальцев, профессиональную безоглядность,в три недели совершила то, что Виктору Евгеньевичу с его жизненной активностью и не снилось. И это при том, что Дубинки для нее были лишь одним из множества курируемыхобъектов, и никто ее от них не освобождал, как и от бесчисленной череды дел и забот, в том числе и домашних, которые она тянула из последних сил, — с больными родителями-стариками, с беременной дочерью и внуками, где все не устроено, все кувырком...