Дураки, дороги и другие особенности национального вождения

И вообще, скажу вам по секрету – проехав Соединенные Штаты с севера на юг и с запада на восток, я перестал бояться за свои сбережения в долларах и не спешу переводить их в евро или рубли: могучая страна, огромный потенциал. Американцам есть чем гордиться, и культ звездно-полосатого флага над всей страной становится понятен: Америку можно не любить, не принимать, можно даже ее ненавидеть, но не восхищаться ею нельзя.

А дороги Соединенных Штатов просто потрясают: два-три ряда в одном направлении, и встречные потоки не видят друг друга, они разделены и зеленой зоной, и отбойниками. И это везде, по всей стране, все города, большие и малые, соединены между собой такими дорогами, причем не одной, а несколькими. У каждого, даже небольшого, городишки – объездная. Каждые 30 – 40 километров – площадки для отдыха, где есть все, вплоть до душа. Четырех-, пятиуровневые развязки имеют города с населением всего 300 – 400 тысяч человек. К Нью-Йорку мы ехали в восьмиполосном потоке. Когда они успели понастроить такую прорву, такую густую сеть первоклассных дорог?

А мостов, а туннелей – их многие сотни, они щедро рассыпаны по всей стране. Американцы не построят автомобильный мост со встречными потоками, пусть даже разделенными отбойниками, – они постоят два моста, рядом: один для движения машин туда, второй – для движения обратно. Дороги США – это национальное богатство страны. И когда я вспоминаю трассу Москва – Владивосток, которую проехал только что, которую мы строим несколько десятилетий; когда вспоминаю тот злосчастный ее двухтысячекилометровый кусок Чита – Хабаровск, который открывал сам президент; когда вспоминаю ее готовые 200 километров: один ряд туда и один обратно – мне становится так обидно за Россию. Это не строительство, это мышиная возня.

Отличительная особенность Нью-Йорка – вой сирен и рев самолетов. Их слышишь всегда. В любую секунду, посмотрев на небо, одновременно увидишь минимум пять-шесть «Боингов», а то и с десяток.

Первое, что мы с Сергеем Кожеуровым посетили здесь – это, конечно, Брайтон. Еще подъезжая к Нью-Йорку, я сказал ему: «А не поесть ли нам сегодня вечером по-человечески, а? Борщечка, пельмешек?» Дело в том, что у нас проблемы с английским, я уже говорил об этом. Разобраться с ресторанным меню – не получается. И потому на заправках, где всегда – «быстрая еда», мы просто показываем пальцем на фото какого-нибудь биг-мака или чикена.

Уплетая сегодня нечто подобное, улетающий Кожеуров сказал злорадно: «А ты еще пять дней будешь есть то, что они хотят!» Я чуть не подавился – гениальная фраза! Потом Сергей смилостивился и добавил: «А если б ты знал язык, то был бы такой же толстый, как американцы. Потому что ел бы то, что хочешь».

Болезненно полных, огромных людей в Америке действительно очень много, и это бросается в глаза. Причем заметно, что их большая часть, как здесь говорят, – афроамериканцы, черные. Причем большая часть этой части – женщины. Проблема серьезная, но мы в нее не вдавались.

Пора заканчивать. Безумно хочется домой. Снятся сны о России, Москве, доме. Кажется, что еду уже целую вечность и никогда это не кончится.

* * *

Да, я в Европе. После тридцатитрехдневного скитания по США Европа ощущается родным домом: идут нормальные люди и суют сигарету в рот тогда, когда хочется, а не в резервации для курящих, унитазы в гостиничных номерах не свистят и не ревут, чуть ли не засасывая тебя самого. Там же есть мини-бар, чего ни в одной американской гостинице не увидишь, а в мини-баре есть все, чтобы согреть душу. Пепельницы в Европе глубокие, нормальные, а не на две сигареты, как в США, в номерах розетки европейские, напряжение в них родное – 220 вольт, не страшно, если и стукнет. Два доллара здесь – деньги, за которые тебе десять минут будут раскланиваться в благодарностях, а не проглотят их со всегдашним и равнодушным «Тэнкс», как в США. Потоки машин здесь, в Лисабоне, наполовину из десятилеток, скромненькие, а не сверкающая роскошь, как в США. Нет того постоянного напряжения от необходимости соблюдать незнакомые законы, которое испытывает русский человек в Америке: там машину не ставь, там окурок не выброси, там слово «черный» или, упаси бог, «негр» – не скажи, и так далее.

Уже в аэропорту я почувствовал огромную разницу между Европой и Америкой. По прибытии в США паспортный чиновник меня надменно отшил и послал на второй круг очереди – «Вэк!» – за недозаполненную анкету, а здесь, в Лисабоне, такой же человек в форме, дозаполнил ее сам, легко, улыбаясь и не страдая от величия своей страны. И зная, что мой рейс из США, человек в форме вообще пришел в восторг, когда я на приличном французском сказал ему, что вообще не знаю английского.

Столица Португалии – без обязательных в США небоскребов, она уютная, непомпезная и неденежная. Она похожа на наш, к примеру, Ставрополь. Весь высотный центр, без которого немыслим любой американский город, свелся здесь к трем домам, да и те невозможно назвать небоскребами, поскольку в каждом не более 40 этажей.