Дураки, дороги и другие особенности национального вождения

Тридцатитрехлетний Луиджи Бардзини был не просто специальным посланником крупнейшей итальянской газеты «Корьерре делла Сера»: уже тогда его считали журналистом от бога, уже тогда употребляли термин «бардзинизм». Что же это означало?

Нет, не внешность, хотя и она привлекала внимание: высокий, одетый, как утверждали современники, «с элегантностью короля Эдуарда». Он хорошо ездил верхом, отлично плавал, особенно под водой. Как спецкорру ему доводилось освещать и военные события, и это время он провел в седле и далеко не в самых спокойных местах.

Он был одержим точностью в передаче фактов. Подкрепляясь лишь кофе и сигаретами, он мог работать сутками. Он мог пройти по грязи ночью десятки километров до телеграфа, чтобы передать в газету свою корреспонденцию.

Но «бардзинизм» все же заключался не в этом, а в таланте. Высоких и элегантных журналистов с профессиональным чутьем было немало, но только ему удавалось чудесным образом перенести читателя в те далекие страны и сделать участником тех удивительных событий, о которых он писал.

Наивно полагать, что великие испытания, выпавшие по воле судьбы двум знаменитым современникам – князю и журналисту, – помогли им сблизиться, стать друзьями или хотя бы позволили хлопать друг друга по плечу. Боргезе есть Боргезе, князь есть князь.

В пустыне Гоби, например, в начале путешествия, они однажды сидели на песке друг против друга – вдвоем. Князь, поев из банки тушенки, поставил ее на песок и сказал в пространство: «Кто хочет – пусть угощается».

В Москве, когда Луиджи свалился с температурой под сорок и просил Боргезе отложить отъезд хотя бы на день, тем более что все соперники отстали на две недели (!), князь был немногословен: «„Итала“ выезжает завтра. В четыре утра, и ни минутой позже».

Перед самым финишем в Париже князь дал большой обед для своих родственников и французских друзей. Был приглашен, например, Альберто Пирелли: шины, которые он производил, так хорошо показали себя на «Итале». Журналиста же Бардзини, человека, с которым князь много тысяч километров делил порой нечеловеческие тяготы, человека, которому также приходилось совершать невозможно, чтобы передать написанное на родину, не пригласили. И он обедал в своей комнате, как простой курьер.

Между тем, оставив позади горы, каменистые тропы которых часто приходилось расширять кирками и ломами, экипаж вступил в полосу новых препятствий – болот, топей, рек. Когда мулы обессиливали и больше не могли тянуть веревки с привязанной к ним «Италой», Боргезе заводил двигатель, и случалось чудо.

Не уставали совершать чудеса и люди: они сбивали плоты из купленных на берегу изб туземцев и переправлялись через реки, они разбирали машины на части – кузов, шасси – и по частям вытаскивали их из солончаковых топей, они укладывали под колеса десятки, сотни, тысячи метров досок, бревен, камней, песка и земли, но все же двигались вперед.

Пистолет – друг путешественника

И вот «Итала», опережая остальные машины на три дня, добралась до границы с Россией. Здоровенный угрюмый солдат с саблей, щелкнув каблуками, вскочил на подножку и сопроводил путешественников до конторы начальника полиции, где после формальностей каждому было вручено по пакету документов, включая разрешение на ношение двух пистолетов.

Два дня в Кяхте итальянцы провели в роскошном доме директора местного отделения Русско-Китайского банка, господина Синицына: ватага босых слуг, снующих туда-сюда с блюдами; бородачи в сапогах и шелковых рубашках – местные богатеи; ужины, заканчивающиеся за полночь, из десяти блюд, с четвертью зажаренного быка, с гусями на вертеле, борщом, икрой и свежими фруктами (!) из Италии.

В Верхне-Удинск «Нобель Компани» бензин завезти не успела, пришлось скупить все его запасы в бакалейных лавках: в этом городе бензин был нужен жителям только для выведения пятен с одежды. «Ничего, походят в грязном», – заметил продавец.

Спали в гостинице плохо: на русских клопов европейская дезинфекция не действовала, хотя все кругом обильно посыпали новейшими средствами.

Утром, когда двинулись к Байкалу, оказалось, что дороги запущены до непроходимости, а мосты дышат на ладан. Когда первый мост рухнул сразу вслед за «Италой», за ее задними колесами, князь откомментировал: «Таким образом, мы не будем думать о дороге назад». Второй мост рухнул задолго до появления «Италы».

– Привет, – сказал Боргезе местному лесорубу по-русски. – Где брод?

– Брода нет, есть лодка.

– Как перевозят животных? – не унимался князь.

– Животные плавают.

– Как можно перебраться на ту сторону?

– Только по мосту. Мы, шестеро, восстановим его за неделю.

Бардзини был в восторге, он уже видел заголовок: «Итальянские автомобилисты строят мост в Сибири», но Боргезе его энтузиазма не разделял: