Дураки, дороги и другие особенности национального вождения

Ау! Откликнитесь! Если найдется такой, да еще покажет квитанцию об уплате штрафа за разговор по мобильнику, от меня лично получит приз – мобильный телефон. С системой «хэндс-фри».

Мне пара секунд разговора по мобильнику стоила 500 долларов, кому-то обойдется в пару тысяч, а вот замечательному актеру Евгению Дворжецкому она стоила жизни.

МОИ «ЛАСТОЧКИ»

Все мои машины оставили в моей жизни след. За сорок три года их было двенадцать. И неважно, покупал я их, давали ли мне на год-два автомобиль в аренду, на испытания, или дарили, за тысячи километров, прожитых вместе, мы становились друзьями. Друзей не продают, а машины приходится, и потому всегда, когда мы расставались, я едва сдерживал слезы – я всегда был чересчур чувствителен.

Мне повезло в жизни – среди моих машин каждая вторая была, как любят говорить журналисты, эксклюзивная: опытные экземпляры, автомобили, которых не встретишь на дорогах. На них глазели со всех сторон, и стоило остановиться, вокруг собиралась толпа, а я с удовольствием «проводил экскурсии». Я понимаю, что такое везение – результат моей многолетней работы, начавшейся со скромного выпуска в «Комсомолке» первого «Автоликбеза» в далеком, 1991 году.

«Нулевым» моим автомобилем была белая «шестерка». Белая «шестерка»!.. В 1978 году белая «шестерка» – это было все равно что сегодня «шестисотый». Или даже «Феррари». Мой отец, ветеран войны, по моей просьбе записался в очередь на нее на своем предприятии, хотя мы не имели на эту покупку ни копейки. Но это был единственный тогда способ «встать на колеса» – копить на нее пришлось бы лет десять, отказывая себе даже в питании. Стоила она в магазине 9500 рублей, а на черном рынке цена «шестерки» – совершенно новой, без пробега, – доходила до 18 000 рублей. Когда пришла пора машину получать, я занял у одного барыги безумную сумму 9500 рублей, а расписку ему написал на 13 000 рублей – такие были проценты. Устный же договор был такой: он ее продаст за сколько сможет, а мне отдаст 3000 рублей. На них я и купил свой первый в жизни «Москвич-2140», вдребезги разбитый, ядовито-оранжевого цвета «магма».

Но ведь в то время я работал приемщиком на заводском автосервисе! Поменял на ней кузов на белый, собрал ее сам по винтику, с такой любовью, что эту машину можно было назвать только одним словом: «ласточка» – шкалы спидометра не хватало для скорости, какую она развивала, я об этом уже писал в одной из глав. Она «привезла» меня к моей любимой, она сделала меня на одно лето каскадером, она была моим первым автомобильным счастьем, несмотря на то что до нее я был профессиональным испытателем автомобилей. «Ласточка» оставила самый глубокий след в моей жизни.

Второй моей машиной был «Москвич-2141», приобретенный в самом-самом конце 1986 года – только пошли с конвейера его первые экземпляры. Эта история стоит того, чтобы о ней рассказать подробнее.

В то время я уже был известным журналистом «Комсомолки», очеркистом, но родной завод не забывал и не раз и не два посвящал статьи и заводу, и создаваемому автомобилю «М-2141», которым все мы, заводчане, гордились и на который возлагали большие надежды. Дело в том, что разработка этой машины и даже ее испытания начались еще моего до ухода в «Комсомольскую правду».

До «М-2141» все опытные образцы «Москвича» следующего поколения мы, их создатели и испытатели, сами же называли «ублюдками». Не было тогда традиций дизайна, не было культуры дизайна, не было даже и самого слова «дизайн», а то бюро, которое придумывало формы автомобиля, называлось Бюро художественного конструирования АЗЛК (Автомобильного завода имени Ленинского комсомола), и располагалось оно в закутке конструкторского зала, уставленного кульманами: чертежными досками с руками-клешнями угольников. К бородатым, в свитерах, чудным ребятам никто всерьез не относился.

И неизвестно, каким бы был новый «Москвич», если бы завод не посетил председатель Совета министров СССР товарищ Косыгин Алексей Николаевич в сопровождении директора завода, незабвенного и легендарного Валентина Петровича Коломникова (кличка – Колыма, а АЗЛК в народе расшифровывалось: Артель Замученных Людей имени Коломникова) и огромной свиты и не осмотрел последний опытный образец.

Но он уже не был «ублюдком», мы его звали «чебурашкой». И вовсе не за цвет – зеленый «металлик», – а за симпатичный вид и уши-воздухозаборники по бокам. Передний привод. Говорят, что его показывали легендарному Джуджаро, и он машину похвалил. Нам, испытателям, она очень нравилась.

Но Косыгина ни полностью отечественный «чебурашка», ни похвала великого дизайнера не впечатлили. Осмотрев «чебурашку» с непроницаемым лицом, он спросил Коломникова: «А обязательно ли начинать автомобиль с нуля? Не лучше ли взять прототипом новой машины какую-нибудь известную зарубежную модель и, слегка видоизменив ее, сделать собственную?»