Дураки и умники. Газетный роман

Зудина она помнила. У него были исключительно чистые, тщательно вычитанные оригиналы, практически без ошибок, с аккуратно расставленными абзацами и сверенными фамилиями, цифрами и географическими названиями. Такой оригинал приятно было взять в руки. И хотя написано было скучновато, можно было быть уверенным, что ни одной ошибки нет, за это в корректорской очень уважали Зудина.

— Женя! — больше удивленно, чем обрадованно крикнула она в трубку. — Что это ты меня, старуху, вспомнил?

— Мне нужна ваша помощь, Анна Емельяновна, — сказал Зудин. — Могу я вас навестить?

Он приехал под вечер, с цветами и тортом, раскланялся, разызвинялся за беспокойство, от чая скромно отказался и, не тратя времени, объяснил старухе Сухановой, что вот затевается издание новой газеты, пока временно, на период выборов, но потом, возможно, и на постоянно, что ему нужен опытный корректор, который бы один справился с вычиткой, так как набирать лишних людей не хочется.

Корректорша оживилась, загорелась, стала спрашивать, а какой формат, а сколько полос, а какая периодичность, прикидывая про себя, потянет ли она одна. Зудин сказал, что в точности это пока не решено, но скорее всего формат будет А2, то есть большой, страниц, наверное, 8—12, а периодичность — раз в неделю.

— С вашим опытом… — сказал он.

— В моем возрасте… — перебила она, но тут же спохватилась: — Да нет, я, конечно, помогу, вы ж мои родные, как же не помочь!

— У вас пенсия какая, если не секрет? — спросил Зудин.

— Двести двадцать тысяч, — сказала она с достоинством.

— Ну а мы вам за каждый номер заплатим… — он на секунду запнулся, — по миллиону. Вас устроит? Десять номеров выйдет — десять миллионов заработаете.

От этих слов она чуть не рухнула со стула и даже за сердце схватилась, пришлось Зудину идти на кухню и искать там в шкафчике валерьянку. При этом он сообразил, что хватил лишнего, старуха согласилась бы и за половину, ну да ладно, главное, чтобы согласилась, а о расчетах потом.

Когда Зудин распрощался, корректорша долго смотрела из окна на кухне, как он шел через двор, потом пересек улицу и сел в какую-то машину, которая ждала его на той стороне, машина была не наша, иностранная. Почему-то ей стало страшно, но почему — этого она не могла бы объяснить никому, даже самой себе. Страшно и все.

Глава 16. Куда тебя несет?

(Из записок Сони Нечаевой за 1993 год)

Солнечным осенним днем ехали в Абхазию. Из окна машины я смотрела на море, которое то исчезало из виду, то снова появлялось во всем своем великолепии — ослепительно синее, сверкающее на солнце, бесконечное и пустынное — ни одного кораблика на горизонте. Переводя взгляд в салон машины, каждый раз вздрагивала от несоответствия чудного пейзажа за окном и экипировки моих спутников. Водитель Саша и сидевший рядом с ним небольшого роста, лысоватый и хмурый человек были в камуфляжной форме, а между ними лежал настоящий автомат, который так близко я видела впервые в жизни. Сама же выглядела, должно быть, легкомысленно — светлые брюки и блузка в горошек. Пока выбирались из Черноморска, проезжали небольшие курортные поселки, я чувствовала себя в общем спокойно, но вот показалось приграничное село Красивое, впереди замаячил пост Бсоу, и сердце тревожно ёкнуло в предчувствии чего-то нового, неизвестного, возможно, опасного. Боевые действия на той стороне границы закончились совсем недавно, абхазы уже праздновали победу, грузины, тяжело переживая неудачу, не хотели с ней мириться и, казалось, собирались с силами и с мыслями для реванша. В Москве, одобряя сам факт прекращения боев, все еще не знали, какую позицию лучше избрать для отношений с той и с другой стороной. Исходившие из Кремля заявления отдавали неопределенностью и двусмысленностью. Из Москвы в Гудауту, где все еще находилось абхазское руководство, укрывавшееся там во время боевых действий (Дом правительства в Сухуми пострадал от бомбежки), поехали один за другим мидовцы, эмчеэсовцы, депутаты… Сейчас «на разведку» ехал представитель Федеральной погранслужбы, и я, пользуясь случаем, напросилась с ним. Представитель, оказавшийся генералом, сначала наотрез отказался брать с собой журналиста, заявив, что он этих «тварей продажных» на дух не переносит и что, будь его воля, он бы их и близко не подпускал не только к границе, но и вообще к политике. Но когда ему сказали, из какой именно газеты будет журналист, он перестал ругаться и неожиданно согласился.

— Так вы в «Народной газете» работаете? — спросил генерал, как только мы отъехали. — А как ваша фамилия?

Я сказала. Генерал повернулся и посмотрел на меня с любопытством.

— Это вы Нечаева? Не ожидал встретить. А я «Народную газету» читаю и ваши статьи в том числе. Вот недавно была… «Осень президента», так, кажется? Я эту статью два раза прочел, один раз сам, а второй — вслух, жене. Здорово вы его по полочкам разложили. Но… я думал, вы старше.

— Спасибо, — сказала я.

— А вы действительно думаете, что все дело в неуёмном тщеславии?