Дураки и умники

Редактор газеты «Свободный Юг» Борзыкин пребывал в состоянии глубокой задумчивости. Он ходил взад-вперед по кабинету, садился в кресло, нервно листал подшивку своей газеты, развернутую на столе, и тут же снова вскакивал и ходил. Борзыкина мучил один вопрос: кто победит на предстоящих в ноябре выборах? Кандидатов было много, человек десять, но мысль Борзыкина вращалась вокруг троих — действующего губернатора Павла Гаврилова, бывшего председателя облеовета Петра Твердохлеба и бывшего сотрудника «Южного комсомольца», которого сам же Борзыкин принимал в свое время на работу, Евгения Зудина. Последнее обстоятельство особенно удручало Борзыкина, он никак не мог взять в толк, как это пацан, мальчишка, ничего особенного из себя не представлявший, вдруг смог так раскрутиться. Поначалу, когда Зудин только появился в Благополученске и стало известно о его намерении выдвинуть свою кандидатуру, Борзыкин, узнавший об этом от редактора газеты «Вечерний звон» Васи Шкуратова по телефону, долго смеялся в трубку и говорил Васе, а потом и всем другим, с кем приходилось обсуждать эту новость, что это несерьезная кандидатура, и лично он — как редактор одной из ведущих газет области — пальцем не пошевелит, чтобы помочь этому самозванцу.

Но не прошло и недели, как Борзыкину пришлось в корне пересмотреть свое отношение к кандидатуре Зудина. За это время в редакции побывал некий представитель зудинского штаба, который в сугубо деловой форме изложил, какие материалы, связанные с кандидатом, когда, в каком объеме и даже на какой странице хотел бы он видеть, после чего протянул Борзыкину, слушавшему его со снисходительной улыбкой и только ожидавшему, когда он кончит, чтобы холодно указать на дверь, готовый договор на публикацию вышеназванных материалов. Когда Борзыкин увидел сумму, проставленную в договоре, с его лица сползло не только выражение снисходительности, но вообще всякое выражение, и оно на какое-то время так и осталось лишенным каких-либо черт, расплылось и размазалось, чего пришедший как будто не заметил, однако, про себя удовлетворенно хмыкнул. Договор был без отлагательства подписан, более того, Борзыкин приказал секретарше приготовить кофе, пересел из своего кресла за приставной столик, напротив посетителя, и вдруг пустился в воспоминания о том, как именно он, Борзыкин, принимал Женю Зудина на работу в редакцию, как еще тогда он отметил его способности и много внимания уделял его становлению как журналиста, короче, выходило, что не кто иной, как Борзыкин и есть крестный отец и воспитатель нынешнего кандидата в губернаторы. «По большому счету, — доверительно сказал он, — это я сделал его тем, кто он есть!» Тут посетитель снисходительно улыбнулся и сказал: «В таком случае, вам и карты в руки». С этого момента материалам о Зудине была открыта в «Свободном Юге» зеленая улица.

Но что-то все-таки продолжало тревожить Борзыкина. Дело в том, что с губернатором Гавриловым он как человек, привыкший ладить с властью, находился до сих пор в хороших отношениях и немного побаивался эти отношения испортить. Гаврилов уже звонил ему и высказывал упреки и недовольство, Борзыкин юлил, говорил, что редакция не делает разницы между кандидатами, публикуя материалы обо всех по очереди. «Да где же по очереди? — возмущался Гаврилов. — Вчера Зудин, сегодня Зудин, а моя программа уже неделю у вас лежит и не печатается». «Разве? — удивился Борзыкин. — Я проверю, Павел Борисович». У него было сильное подозрение, что губернатор на выборах пролетит, уже в открытую говорили, что Москва его не поддерживает, с чего бы тогда Борзыкину стараться. Но и в победе Зудина он сильно сомневался. И был еще Твердохлеб, который демонстративно не давал в редакцию «Свободного Юга» никаких материалов, словно этой газеты и не существовало вовсе, что по-своему задевало Борзыкина. «Значит, помнит все, — с неприятным чувством думал он о Твердохлебе, — помнит и не простил».

«Свободный Юг» считался теперь независимой газетой. Никто уже не узнавал в ней бывший орган обкома КПСС и облсовета газету «Советский Юг», в одно тревожное августовское утро 1991 года неожиданно для всех переименованную и в специальной передовой статье открестившуюся от всего, что ее связывало с прежней властью. С перепугу Борзыкин решил тогда же поменять и собственное имя — Владилен, происходящее, как известно, от «Владимир Ленин», чем раньше он даже гордился, но теперь стал чувствовать себя с этим именем как-то неуютно, будто оно выдавало его и всю его родню. Он решил сделаться Владиславом или, на худой конец, простым Владимиром, но загс, куда он обратился с соответствующим заявлением, ему отказал, найдя указанную им в заявлении причину («перемена мировоззрения») недостаточно основательной. Тогда Борзыкин сам укоротил ставшее ненавистным имя и стал подписываться просто — Влад, Влад Борзыкин, чем немало потешил сослуживцев и всех, кто его знал.