Дураки, мошенники и поджигатели. Мыслители новых левых

Невозможно узнать, да, вероятно, и неразумно интересоваться, сколько коммунистов-интеллектуалов его поколения были вовлечены в подрывную деятельность, которую мы связываем теперь с кружком Филби, Бёрджесса и Маклина. Подозревали историка гражданской войны в Англии Кристофера Хилла. Он работал в Форин-офисе в два последних ключевых года Второй мировой войны, когда лондонские шпионы облегчили Сталину распространение советского влияния в Восточной Европе. Хилл, впоследствии ректор Баллиол-колледжа, после войны входил в оксфордскую Группу историков Коммунистической партии Великобритании наряду с Хобсбаумом, Томпсоном и Рафаэлем Самуэлем. В 1952 г. он и Самуэль основали влиятельный журнал Past and Present, посвященный марксистскому взгляду на историю. В этой работе принимал участие и радикальный социолог Ральф Милибэнд, бежавший из Бельгии в 1940 г. Его отец-поляк сражался в рядах Красной армии против своей страны в Польско-советской войне 1920 г., в ходе которой Ленин предпринял неудачную попытку навести мосты между коммунистическими движениями России и Германии.

Милибэнд был активным колумнистом журнала New Reasoner, созданного Э.П. Томпсоном и др. в 1958 г. В 1960 г. New Reasoner был объединен с Universities and Left Review, став New Left Review (см. гл. 7). Симпатии Милибэнда были на стороне международного социалистического движения. Но, насколько мне известно, он никогда не был членом Коммунистической партии, хотя и склонялся к революционному, а не парламентскому «пути к социализму». Разочарование в Лейбористской партии, в которую ученый вступил в 1951 г., вылилось в ядовитую критику, изложенную в его книге «Капиталистическая демократия в Великобритании» 1982 г. В этой работе Милибэнд утверждает, что Лейбористская партия, принимая институты британской политики, заглушила голос рабочего класса. Тем самым она способствовала сдерживанию «давления снизу», которое в противном случае привело бы к революционному взрыву. В то же время Милибэнд неохотно признавал, что способность британских институтов сдерживать протесты, идущие снизу, объясняет беспрецедентный мир, которым британский народ имеет возможность наслаждаться с конца XVII в. Замените слово «сдерживать» на словосочетание «реагировать на», и вы получите начало достойного ответа правых на искаженное видение Милибэндом национальной истории.

Какими бы ни были масштабы участия этих авторов в коммунистической политике, они отличаются от кембриджских шпионов и тех, кто им сочувствовал, прежде всего интеллектуальной основательностью. Они рассматривали коммунизм как попытку воплотить философию Карла Маркса на практике и приняли марксизм как первую и единственную попытку придать истории статус объективной науки. Сегодня они нам интересны в первую очередь своим желанием переписать ее в духе марксизма и использованием исторического знания как инструмента социальной политики.

Исторические работы Хобсбаума действительно увлекательны. Широта знаний, которую они демонстрируют, сочетается в них с элегантным стилем. О научном и писательском дарованиях Хобсбаума свидетельствует его избрание почетным членом одновременно Британской академии и Королевского литературного общества. Четырехтомная история становления современного мира: «Век революции. 1789–1848», «Век капитала. 1848–1875», «Век империи. 1875–1914» и «Эпоха крайностей. Короткий двадцатый век. 1914–1991» – служит выдающимся примером синтеза знаний. Серьезные искажения содержатся только в последнем томе, где попытка обелить коммунистический эксперимент и возложить вину за все беды на «капитализм» выглядит отчасти зловеще, отчасти эксцентрично. Повествование Хобсбаума о промышленной революции и ее империалистических последствиях – «Промышленность и империя: с 1750 года до настоящего времени» [Hobsbawm, 1969] – заслуженно стало обязательной книгой для чтения по этой проблеме. Она переиздавалась практически каждый год после того, как впервые увидела свет в 1968 г. Рассуждая об используемом им методе, Хобсбаум писал: «…ни одно серьезное обсуждение вопросов истории невозможно без обращения к Марксу, а точнее, даже к тому, с чего начинал он сам. И в сущности, это означает… материалистическую концепцию истории» [Hobsbawm, 1998, p. 42]. Именно с этого заявления и следует начинать любую оценку вклада Хобсбаума в интеллектуальную жизнь.