Дураки умирают первыми

— Кто может инициировать Меч? Если попытается чел, что произойдёт?

— Чел? Неподготовленный? Погибнет с вероятностью девяносто семь процентов.

— Про оставшиеся три процента чуть подробнее, пожалуйста.

— Если наложится несколько маловероятных случайностей… Плюс генетическая предрасположенность… Может уцелеть. Но загромыхает такая канонада, что мы её и без пеленгатора засечём. Локализовать дилетантскую попытку будет очень легко.

Рене замолчал, вновь приложился к минералке. И продолжил:

— Хуже будет, если за дело возьмётся чел-колдун, понимающий, что делает. Или чуд-полукровка… Всё равно засечём, но работать будет труднее.

— Неужели де Шу утратил свой артефакт? — задумчиво произнёс Трес.

— Артефакт Ордена, — строго поправил Эрл.

— Я слышал, Мечом когда-то владел род де Шу, — робко напомнил ле Коэн.

— Мало кто чем когда владел! — фыркнул Эрл. — Или вы считаете, что Орден пытается наложить руку на чужую собственность?

— Благодарю за информацию, рыцари. — Трес де Лоу сопроводил свои слова коротким полупоклоном. — До встречи вечером.

И вышел.

— Саламандра замороженная… хоть в микроволновке разогревай, — проворчал Эрл де Бро, когда дверь затворилась. — Но ничего, будет и у нас праздник, с музыкой и танцами… Ты ведь помнишь наш уговор, Рене?

— Разумеется, — подтвердил молодой маг.

Хотя на самом деле мало что запомнил из ночной беседы… Вроде бы договорились помогать друг другу.

— Мы говорили об охоте на де Шу. — Эрл придвинулся ближе. — Ты обещал помочь мне первым добраться до Меча…

Глава 9 КАКИЕ ТРУДНОСТИ ПОДСТЕРЕГАЮТ ОДИНОКИХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ

— Мальцев Станислав Валерьевич?

— Он самый.

— Здравствуйте, это Кузнецова из Музея этнографии, помните, вчера вы…

— Я помню. Добрый день, Светлана.

Тон реставратора изменился. Но что в нём появилось? Тревога? Настороженность? Возможно…

— Чем могу быть полезен?

«Хороший вопрос. А вот поведайте-ка, Станислав Валерьевич: никто из сотрудников реставрационных мастерских не был замечен в пожирании земли из цветочных горшков? Чего-нибудь ещё необычного не случалось? Странные сны, странные встречи, странные исчезновения и возвращения ювелирных украшений?»

Естественно, ничего подобного Света не произнесла. Она, собравшись позвонить, выдумала предлог для встречи: дескать, у музея возникли сомнения, касающиеся сохранности биологической части экспоната, и хотелось бы… Чего хотелось бы? Ничего. Сейчас всё придуманное казалось ахинеей, смешной и бесполезной. Мальцев выслушает с недоумением, предложит, раз уж так надо, приехать в мастерские, а там сплавит какому-нибудь второму помощнику младшего реставратора, пусть тот разбирается.

И она, отбросив все заготовки, выпалила:

— Возникли проблемы. Разговор не телефонный. Надо встретиться.

Трубка молчала. А вдруг она всё навоображала, ни на что реставратор вчера не намекал и никакая приватная встреча не состоится. Спросит: а что за проблемы? И как прикажете отвечать?

— Хорошо, встретимся. Вам когда удобнее подъехать? Или предпочитаете на нейтральной территории?

— Лучше на нейтральной.

— Где и когда?

— Я сейчас у метро «Волковская», и весь день у меня свободен. До шести по крайней мере.

— Давайте через час в «Кофе-хаусе» на Петроградской? Это надо пройти…

— Я знаю, бывала.

— Тогда жду через час. На разговор смогу выделить сорок минут, не больше, работы много. — Мальцев помолчал. — До встречи!

Света поехала на Петроградку, не откладывая. Дороги тут меньше чем на час, но не мешает посидеть в одиночестве над чашечкой кофе, привести мысли в порядок. Чтобы спросить всё, что хочется спросить, и чтобы у собеседника не возникло желание вызвать людей в белых халатах.

* * *

Торнадо выполз из постели только к полудню, хотя проснулся за два часа до того. Вообще-то он был жаворонком и вставал по утрам без малейших затруднений, но сегодня с организмом творилось странное. Нехорошее. Словно он, организм, был во сне загружен в стиральную машину и прошёл все стадии процесса: стирку, полоскание и отжим на больших оборотах. Болезненно ныло всё тело, сил, чтобы двигаться, почти не было, и даже мысли давались с трудом.

С чего бы всё так плохо? Уж точно не с початой бутылки коньяка, оставалось там чуть больше половины, для Торнадо доза не критичная. Поутру он вообще не должен был ничего заметить. И вот как всё обернулось…

Он решил, что дело в феназепаме: чувствовал себя вчера взбудораженным, перевозбуждённым, а феназепам — хорошее успокоительное, вот и принял его. Коньяк — тоже. Но, вопреки правилам арифметики, умножение плюса на плюс дало глубокий минус. И спал беспокойно, всякая хрень мерещилась, и утром — весь спектр ощущений фарша, пропущенного через мясорубку.