Дураки умирают

Почему мужчины всегда сомневаются в том, что ты их любишь? Почему мужчины всегда сомневаются в том, что ты им верна? Почему мужчины всегда уходят от тебя? О боже, почему все это так болезненно? Я не могу их больше любить. Мне надоела вся эта боль, а они такие говнюки. Такие мерзавцы. Они обижают тебя походя, как дети, но детей можно простить, что с них взять? Хотя и они, и мужчины могут довести до слез. Но с меня хватит и детей, и мужчин.

Любовники так жестоки. Больше любви, больше жестокости. Я не про казанов, не про донжуанов, не про «бабников», как называют их остальные мужчины. Эти подонки не в счет. Я про мужчин, которые действительно любят тебя. Или ты их действительно любишь, и они говорят, что любят, и я знаю, что это правда. И я знаю, что они причинят мне больше боли, чем любые другие на этом свете. Я хочу сказать: «Не говори, что любишь меня». Я хочу сказать: «Я тебя не люблю».

Однажды, когда Мерлин сказал, что любит меня, мне захотелось заплакать, потому что я искренне любила его и знала, каким жестоким он станет позже, когда мы действительно узнаем друг друга, когда все иллюзии уйдут, когда моя любовь выйдет на пик, а он будет любить меня куда меньше.

Я хочу жить в мире, где мужчины никогда не будут любить женщин так, как любят их сейчас. Я хочу жить в мире, где я никогда не полюблю мужчину так, как люблю сейчас. Я хочу жить в мире, где любовь никогда не меняется.

Господи, позволь мне жить в грезах. Когда я умру, отправь меня в рай лжи, где тебя не выводят на чистую воду, где тебе все прощают, где возлюбленный будет любить тебя вечно или не любить вовсе. Даруй мне таких нежных обманщиков, которые никогда не причинят мне боль истинной любовью, позволь мне обманывать их от всей души. И пусть никогда не раскроется наша ложь, пусть нам всегда и все будет прощаться. Вот тогда мы сможем верить друг другу. Пусть нас разлучают войны и катастрофы, голод и безумие, но не время. Убереги меня от доброты, не позволь впасть в грех наивности. Позволь мне быть свободной.

Однажды я сказала ему, что трахнулась со своим парикмахером. Видели бы вы его лицо. Отразившееся на нем ледяное презрение. Таковы мужчины. Они трахают секретарш, и это нормально. Но они ни во что не ставят женщину, которая трахается со своим парикмахером. А ведь это куда более логично. С парикмахером устанавливается непосредственный контакт. Он прикасается к тебе руками, а у некоторых удивительно нежные, чувственные руки. И парикмахеры понимают женщин. Со своим я трахнулась только раз. Он всегда говорил, как хорош он в постели, и однажды мне ужасно хотелось потрахаться, вот я и кивнула. Он приехал в тот же вечер. А когда трахал меня, наблюдал, я это видела, как нарастает мое сексуальное возбуждение. Для него это было очень важно. Умел он работать и руками, и языком, знал, какие слова и когда надо произнести. Признаю, трахался он хорошо. Но с холодной головой. И когда я кончила, у меня возникло ощущение, что сейчас он даст мне зеркало, чтобы я увидела, как хорошо он уложил мои волосы на затылке. Когда он спросил, понравилось ли мне, я ответила, что более чем. Он сказал, что надо бы со временем повторить, и я ответила: само собой. Но он больше мне ничего не предлагал, хотя я и ответила бы отказом. Значит, я тоже не произвела на него впечатления.

Но что в этом плохого? Почему мужчины, слыша подобную историю, начинают держать женщину за шлюху? Они, значит, имеют право перепихнуться, сукины дети, а женщина — нет. Это же ничего не значит. И нисколько не умаляет моего достоинства. Да, я трахнулась с ничтожеством. А сколько мужчин, даже лучшие из них, трахаются не пойми с кем и далеко не единожды?

Я должна бороться, чтобы не впасть в грех наивности. Когда мужчина любит меня, я хочу быть ему верной и до конца жизни ни с кем больше не трахаться. Я хочу делать для него все, но я знаю, что такая идиллия долго не продлится. Они начинают смотреть на меня свысока и этим заставляют любить их все меньше. Самыми разными способами.