Дураки

В воскресенье, предварительно позвонив, Дудинскас отправился к Столяру.

При всех взаимных симпатиях они были не настолько близки, чтобы заявляться прямо домой. Но поджало, и тут уже не до приличий, тем более что после первой же его фразы, Виктор Илларионович настойчиво потребовал:

— Приезжайте. Я тут делаю вид, что болею. Весь дом завален таблетками, так что нам и на двоих хватит. Тем более что таблетки в основном успокоительные...

Рассказ Дудинскаса про визит Павла Павловича Титюни в Дубинки вице-премьера развеселил, особенно совпадение с мельницей. Бывают же такие случайности! Но от того, чтобы поинтересоваться у Титюни, в чем дело с очередным наездом, Столяр отказался наотрез:

— К этому загребале я не пойду. С ним мы будем беседовать, только когда он окажется на скамье подсудимых. Не сомневаюсь, все, что с вами происходит, делается с его подачи. Это их стиль. Сначала наехать, прижать, сломать, потом захапать... Но я всегда предпочитаю иметь дело с хозяином, а не с его вороватым слугой. А про хозяина вот вам мой совет: пишите письмо. Берусь доставить.

— Письмо я уже набросал...

Дудинскас испытывал естественную неловкость. Протягивая письмо, он пытался объяснить Виктору Илларионовичу, что на такое он решился только потому, что за «частным сюжетом» уничтожения Дубинок, а теперь и всего «Артефакта» ему видится общая болезнь новой власти. Нельзя, мол, душить все живое... И далее что-то мямлил... про сук, который нельзя рубить, про общую гребенку, про зерна, которые надо бы отделять от плевел...

Столяр смотрел, улыбаясь, и почти не слушал. Ничего объяснять ему было не нужно. Письмо он взял, тут же бегло прочел первые абзацы.

«Я не был в числе Ваших сторонников в предвыборной кампании, остро чувствуя, что в ближайшие два-три года нам нужны не политические перемены, а обеспечение экономической стабильности любой ценой».

Заглянув через плечо, Дудинскас прокомментировал:

— Здесь мне надо было объясниться...

Столяр кивнул.

«Но Ваша безоговорочная победа на выборах, первые шаги Вашей деятельности и Ваши публичные заявления о намерениях позволяют надеяться, что Ваш приход к власти может привести Республику к столь необходимой стабилизации, а затем и к подъему...»

— Дальше нужно было как-то прогнуться, — смущенно оправдывался Дудинскас. — Понимаете, когда ступаешь на деловую платформу и начинаешь заниматься конкретным делом, многое видится иначе. Хочешь не хочешь, но реальности приходится подчиняться. Избран-то он всенародно...

Столяр поднял голову и посмотрел на него с любопытством.

— Ну а теперь — суть, — Дудинскас даже вспотел. Не он ли совсем недавно заверял, что не сможет жить в государстве, где будет избран такой президент. Столяр это знал, не мог не знать...

«Осмеливаясь пригласить Вас в Дубинки, полагаю, что опыт "Артефакта", который работает вот уже пять лет, самым прямым образом отвечает тем принципам, которые Вы публично провозглашаете. Мы производим, а не посредничаем или перепродаем; причем не просто производим, а осваиваем высокие технологии, в которых остро нуждается государство. Придя на выделенную нам землю, мы не уродуем ее, а всеми силами облагораживаем, возрождаем на ней народные ремесла и добрые традиции... Фирма небольшая, в ней всего 220 человек, но я уверен, что наш опыт и наши проблемы покажутся Вам весьма небесполезными...»

Здесь Столяр согласно кивнул.

— Все правильно, — сказал он. — Шанс, конечно, не очень большой, но это все-таки шанс. И было бы по меньшей мере глупо его не использовать... Как вы понимаете, про глупость это я вовсе не вас имею в виду. При всем моем восторженном почтении.

Как и любой, кто знал Дудинскаса, он не сомневался, что, заполучив к себе Всенародноизбранного, Виктор Евгеньевич сумеет обрести в его лице покровителя.