Дурдом

Работа началась. Все это повторяется который раз. Тук-тук, кто в теремочке живет? Стоять нужно в стороне от двери — в этом случае тот, кто решит поздороваться с тобой выстрелом из пистолета, промахнется. «Здрас-сьте, милиция. Проверка режима проживания. Оружие, наркотики есть? Ваши документы».

Потом надо аккуратненько осмотреть номер. Обшмонать вещи. Обязательно посмотреть за батареей. Не позабыть снять вентиляционную решетку. Под ванной тоже может быть тайник с ящиком гранат. Как, ничего нет? Тогда покедова. Извиняемся за беспокойство, мы вас случайно приняли за масульманских террористов. Спите спокойно. Бандитам не открывайте. Мероприятие шло вяло. Донатасу, как всегда, хотелось подраться с преступным элементом. Омоновцу хотелось пострелять. Мне же хотелось послать все к чертовой матери и завалиться спать в свободном номере.

Восемьдесят процентов номеров были наполнены гостями с Кавказа, Закавказья и Средней Азии. У многих из проживающих не было штампов регистрации, да и вообще они не должны были находиться в этих номерах. «Хенде хох, выходить по одному» — существовали команды на такие случаи жизни. Беспрописочников мы доставляли в «обезьяннник» — так в простонародье именуется камера доставленных.

Процентов десять проживающих составляли иностранные негры, иностранные арабы и прочие иностранные иностранцы.

Ещё десять процентов — участники всемирного (никак не меньше) конгресса по сайентологии. Уже в котором подряд номере нам попадались исключительно сайентологи.

— Это что-то вроде орнитологии? — спросил я у Донатаса, когда мы вышли из очередного номера.

— Близко не лежало. Сайентология — одно из самых нахальных и дурацких сектантских учений. Основатель Лафайет Рон Хаббард, сколотивший огромное состояние с помощью новой религии. Донатас тут спец. Экстрасенсы. Сайентология. Телетайпограммы инопланетного разума. Он тут как рыба в воде. Донатас — активный член московского уфологического общества, и половину свободного времени тратит на поиски мест посадок НЛО и на беседы с пришибленными пустым мешком контактерами. Очередная дверь. Тук-тук.

— Кому не спится, мать вашу? — донесся рык разбуженного медведя.

— Милиция.

— Вот и валите в свою ментовку. Не пущу. Мое право.

— Как хочешь, — кивнул Донатас.

Мы взяли у дежурной ключ, встали по обе. стороны от двери. Донатас осторожно отпер замок.

— Прошу, — пригласил он первым омоновца. Тот с гиканьем влетел в номер.

— Лежать, гад!

Порядок. Можно заходить.

Полупьяный, полусонный, полностью татуированный получеловек тер глаза, косясь на дуло АКМ. Наш клиент. На теле синими чернилами написано минимум три судимости, а на роже — принадлежность к тюремной отрицаловке — то есть лицам, принципиально не желающим становиться на путь исправления. Сидит в плавках, дышит перегаром и нисколько нас не уважает.

— Чего же вы, волки, спать не даете ? — осведомился он.

— Ты чего не открываешь? — осведомился я.

— Много вас ходит. Говорят — менты, а там — падла с пушкой наперевес.

— Змей, гаденыш, это ты? — обрадовался Донатас.

— Магомедыч… У, блин. За что вяжешь? — Змей потянулся к одежде, но Донатас его оттолкнул.

— Сиди… Змей, ты чего сюда приехал? Пришить кого?

Или на банк какой наехать? Чего тебе в твоем Саранске не живется?

— Да пошел ты, — Змей поднялся и начал натягивать брюки на тумбообразные ноги. — Может, и пришить кого. А ты чего, Шерлок Холмс, докажешь, что ли? Ха-ха… Смеялся он недолго. Блымс — нокаут. Обычно Дона-тасу никогда не требовалось второго удара. — Змей у нас — киллер, — Донатас поставил на спину растянувшемуся на полу бандюге ногу, как на поверженного на охоте кабана.

— В Подольске по заказу он кой-кого подстрелил. Мы его поймали. А судья за баксы отпустил. За сколько, Змей? За пятьдесят тысяч?

Змей что-то просипел. — За пятьдесят пять. Из общака отстегнули. Теперь отрабатывать прибыл?

— Ox, — Змей попробовал приподняться, но был опять припечатан ногой к полу.

— Вот так. Мы их берем, а судьи за баксы отпускают.

Мы их берем, а следователи за баксы отпускают. Мы их берем, а прокуроры за баксы отпускают. Поэтому прежде чем сунуть вас в задержку, мы вас, гадов, бьем. Это только вам кажется, что вы крутые. Мы круче, Змей, не так? Донатас рывком поднял рецидивиста и кинул в кресло.

— В следующий раз если увижу в Москве — пристрелю, — сообщил мой коллега и друг.

— А, может, сейчас пристрелим? — с надеждой спросил омоновец.

— Сейчас нельзя, старшина. Когда можно будет, я тебя приглашу… Ну что, псина, пошли в клетку?

— На каком основании? — начал хорохориться Змей.

— Придумаем.

«Обезьянник» уже до отказа был набит нарушителями режима, в основном смуглого рода-племени. Один смуглянец-наркоман птицей бился о железную стену отдельной благоустроенной клетки и что-то матерно орал. Мы сдали Змея с рук на руки сонному дежурному. Напоследок еще — разок обыскали. И вдруг Донатас выудил из кармана его смятую бумажку с телефоном.

— Знакомый номерочек. Ух ты. Это же телефон

Миклухо-Маклая. Змей, ты всегда дураком был. Такие номера запоминать надо.

— Это не мое, — воскликнул поспешно Змей.