Дуреха

Она достала телефон, набрала номер подруги:

– Привет, Муха. Ты дома?

– А где тебя черти носят в такую-то погоду? – вместо ответа спросила Зоя.

– Ничего себе, – завопила Дарья, перекрывая свист вьюги. – Я, между прочим, с твоей легкой руки две смены отпахала! Вот только вышла из больницы, а тут такое! Думаю, может, мне здесь заночевать?

– Этого еще не хватало, – возразила Зоя. – Иди домой. Вернее, сначала ко мне. Я индейку потушила, так что двигайся активнее, а то все остынет.

Даша, тоскливо оглядевшись по сторонам, поняла, что возразить ей нечего: с Мухой спорить не хотелось, и тушеная индейка страшно манила.

Зойка, не дождавшись ответа, заспешила:

– Все. Отбой, – она положила трубку.

Втянув голову в плечи, Даша кинулась в метельную мглу. Двигалась медленно, пытаясь не сбиться с протоптанной тропинки. Тротуары, занесенные снегом, потеряли свою ширину, стали похожими на бесформенные холмы снежного месива, и прохожие двигались гуськом по узеньким тропкам, стараясь попасть след в след, чтобы вдруг не провалиться по колено.

Дарья, вся запорошенная, едва доплелась до автобусной остановки, но влезть в салон не сумела: переполненный автобус захлопнув двери у нее перед носом и, покачиваясь, двинулся вперед.

Даша растерянно оглянулась. Метрах в пятидесяти виднелась трамвайная остановка. Выбор был невелик: или ехать на трамвае, или ждать следующего автобуса. Общественный транспорт в обычные дни ходил без задержек, но в такую непогоду всякое могло случиться. Даша, не желая рисковать, пошла к трамвайному табло, светящемуся в вечерней мгле.

Приближаясь, она вдруг заметила непонятную фигуру, переместившуюся, как ей показалось, прямо на трамвайные рельсы.

Дарья напряглась: «Не может быть! Наверное, показалось.»

Прибавила шаг. Присмотрелась. Точно! Какая-то бесформенная фигура, очень похожая на большой снежный ком, стояла прямо на рельсах!

Мысль испуганно заметалась. Едва шевеля ногами, вязнущими в снегу, Даша рванулась, кинулась вперед. Подбежала, задыхаясь, к неподвижной снежной мумии.

– Эй-эй, – схватив незнакомца за рукав темного пальто, закричала она, перекрывая свист ветра. – Ты чего тут? Ты же на рельсы вышел!

Человек медленно обернулся к ней, и она в тусклом свете мерцающего неподалеку рекламного щита увидела, что это не мужчина, а женщина, закутанная в платок по самые брови.

– Чего нужно? Отстань, – зло процедила сквозь зубы незнакомка.

Дарья, оторопев, замерла от изумления. Пожав плечами, отступила назад, но тут же остановилась. Мгновенно представив, чем это может закончиться, Дарья уперлась обеими руками в бок занесенной снегом женщины, напряглась, пытаясь сдвинуть ее с места.

– Уходи! Ты идиотка что ли? Уходи же, – завопила она из последних сил.

Незнакомка не сдавалась. Упрямо стояла, лишь покачиваясь под натиском Дарьи. Чувствуя, что сил не хватает, Даша провела мокрой варежкой по лицу и жалобно всхлипнула.

– Уйди, пожалуйста, в сторону! Слышишь? Трамвай тебя в такой мгле не заметит. Смотри, как метет, в двух шагах ничего не видно. Уходи, задавит!

Женщина опять обернулась к ней и безразлично отмахнулась:

– Да отстань ты! Тебе-то что? Пусть задавит.

Даша остолбенела. Сердце заколотилось от ужаса и предчувствия страшной развязки. По спине побежали мурашки, но не от холода, а от осознания своей беспомощности. Растерявшись, она будто оцепенела. Сколько прошло времени, не понимала. Быть может, несколько секунд? Или даже минута?.. Две?..

Дарья очнулась оттого, что вдали вспыхнули огни вынырнувшего из-за поворота трамвая. Он приближался быстро. Женщина отчетливо видела, как в свете его сигнальных огней плясали и кружились снежинки, исполняя свой жуткий прощальный танец.

Свет фар нарастал, ширился и уже начинал слепить глаза даже в кромешной метельной мгле. И тогда Дарья, чувствуя, как кровь стынет в жилах от нахлынувшей паники, уперлась ногами в скользкий рельс, обхватила женщину руками, напряглась и, завопив от ужаса, вытолкнула незнакомку в сторону в тот самый миг, когда трамвай пролетел мимо них, даже не тормозя.

Слившись в единое целое, женщины рухнули в сугроб, и, не разжимая рук, покатились вниз. Наконец, превратившись в большой снежный ком, они замерли, уткнувшись лицами в холодное снежное месиво.

Дарья пришла в себя первой. Она приподнялась, села и затрясла головой, освобождая нос и рот от ледяной маски налипшего снега. Потом, кряхтя, поднялась и, покачиваясь, обернулась.

– Эй, ты чего? Вставай!

Незнакомка лежала, не шевелясь, уткнувшись лицом в снег. Дарья наклонилась и потянула ее за ногу.

– Вставай! Простудишься. Слышишь?

Женщина дернула ногой, сбрасывая руку Дарьи и, приподнявшись, выдала:

– Да пошла ты.

– Ах ты, гадина, – возмутилась Дарья. – Я ее спасаю, а она меня еще и посылает! Да пропади ты пропадом!

Отвернувшись от лежащей на снегу незнакомки, Дарья, оскорбленная в лучших чувствах, заковыляла в сторону, припадая на ушибленную ногу. Сбившись с протоптанной в снегу тропинки, она зачерпнула ботинком снега.

Ощутив его ледяное прикосновение к лодыжке, обиженно пробормотала: