Дурень. Книга шестая. Тайфун

Событие восемнадцатое

Мы не выбираем времена. Мы можем лишь решать, как жить во времена, которые выбрали нас.

Властелин Колец: Братство кольца

Что-то знакомое показалось отцу Александру в чертах отставного майора. Чернявый с усиками щегольскими такими и без всяких модных ноне дурацких бакенбардов, что завели русские люди подражая Англии богомерзкой.

— Благословляю тебя, сын мой, — архимандрит протянул руку с кроваво красным рубином в массивном перстне. И отдёрнул вдруг её. Вспомнил, где видел этого майора.

— Михаил Юрьевич Лермонтов? Тот самый? Сподобил же Вседержитель свидеться. То я вам должен руки целовать.

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Москва, спаленная пожаром,

Французу отдана? — Великую вы вещь создали, Михаил Юрьевич. Что же сюда вас привело, и кто эти отроки?

— Хм. Ученики мои. Приехали к вам на помощь, Ваше Высокопреподобие. За землю русскую постоять. А это и не отроки вовсе. Все весной кадетские корпуса, можно сказать, закончили. Все мичмана или прапорщики. Офицеры. А на молодость вы не смотрите. Это очень хорошо обученные воины.

— Чудно. И ваше здесь присутствие чудно и отроки эти, господа офицеры, и форма странная и мушкеты необычные. И как же вы, Михаил Юрьевич, с кораблями собираетесь воевать? Стреляли уже утром из орудий, бог не попустил, отбились с уроном у неприятеля, — улыбнулся в бороду Архимандрит, вспомнив утреннюю перестрелку и взрыв сильный на английском корабле.

— Мы сначала без пушек обойдёмся. А потом на их кораблях доплывём до Лондона и перетопим там всё и город сожжём.

— Да серьёзно ли вы, Михаил Юрьевич, я слыхал, что вы в молодости лихим воякой были, но захват корабля и бомбардировка Лондона — это не слишком⁈ — нахмурил брови отец Александр. Уж не издевается ли пиит над ним?

— Увидите, Ваше Высокопреподобие.

— Что ж, что это мы на ветру на улице толкёмся, проходите в монастырь, отведём для вас трапезную одну и пару келий выделим для отдыха. А вы с господином…

— Хорунжий Осипов. Помощник мой по подготовке сих башибузуков.

— А вы с хорунжим ко мне пожалуйте в покои, кагором угощу и пирогами с сёмгой попотчую, а вы меня новостями попотчуете, а то мы тут в своём медвежьем углу и не знаем, как война эта идёт.

В 5 часов утра следующего дня, едва начало рассветать, и солнце даже ещё не полностью высунулось из-за моря, командор Фредерик Сеймур прислал в монастырь парламентера, с белым флагом, в сопровождении двух здоровых, под два метра ростом, матросов, с требованием сдачи в плен солдат и коменданта крепости вместе «со всеми пушками, оружием, флагами и военными припасами». В противном случае он грозился начать бомбардировку монастыря.

Лермонтов с двумя калмыками тоже вышел посмотреть на парламентёра и этих чудо-богатырей. Специально ведь командор самых высоких выбрал. Ещё и так хотел русских запугать. Вон, мол у нас какие великаны служат, согнём вас в баранку.

Архимандрит Александр прочитать письмо не смог, Лермонтову подал.

— Прочти майор, семь языков знаю, а вот этого богомерзкого нет.

Выслушав перевод, архимандрит позвал офицеров с собой на «Совет военный». На нем составили ответ, как можно более вежливый. Жаль, что великобританцам он не понравится. «Никаких солдат в монастыре нет, только инвалиды, коменданта никогда не бывало и теперь нет, а посему сэр „пока что не адмирал“ сдаваться, увы, некому».

— Михаил Юрьевич, а вы примете участие в перестрелке? — глядя вслед удаляющемуся баркасу, поинтересовался отец Александр.

— Нет. И вы этого не делайте.

— Да, как же так⁈ Какая же ваша помощь⁈

— Как придёт время, так сразу узнаете. У монастыря толстые мощные стены. Их такими мелкими ядрами не разбить. Пусть резвятся. Мы могли бы из 6-фунтовых орудий, чуть переделав лафет, как это сделали на Балтийском море, корабли британские отогнать и даже кое-чего там попортить, но мне этот корабль целым нужен. Пусть стреляют. Наша война начнётся ночью.

Отповедь на ультиматум подействовала. Командор Фредерик Сеймур, взбешенный издевательским ответом, приказал начать обстрел. Ядер англичане не жалели. Оба корабля повернулись к монастырю бортами и начали бомбардировку. Когда орудия левого борта раскалялись, то оба английских корабля разворачивались другим бортом и обстрел возобновлялся. И это продолжалось беспрерывно девять часов, до сиреневых сумерек. Вот только эта чудовищная по длительности и количеству выпущенных бомб и ядер бомбардировка монастыря не нанесла этому монастырю никакого ущерба. Ни одно строение не было разрушено, ни один человек не был убит или ранен. 1800 бомб и ядер были зря израсходованы!

— Что ж, Михаил Юрьевич, благословляю вас с ребятами на подвиг, — перекрестил пробирающихся почти уже в полной темноте к воде молодых офицеров архимандрит Александр.

Глава 7

Событие девятнадцатое

Пуля очень многое меняет в голове, даже если попадает в задницу.

Аль Капоне