Дурень. Книга вторая. Позывной "Калмык"

Тем не менее, Сашка решил попробовать Пушкина перевоспитать. Была у него в голове одна чудовищная информация. И если даже она не заставит «наше всё» одуматься и стать человеком, то туда ему и дорога.

Сашка велел остановить Ваньке карету у самого начала Французской набережной. Дальше пошёл пешком. Нужно было собраться перед разговором с африканцем диким. Возможно, пропустил чего? Может, нужно беседу с конца начать… Ну, чего уж, перед экзаменом за десять минут весь учебник не выучишь. Кох чуть не прокололся, как-то находясь в командировке в Питере, он сходил на экскурсию в квартиру Пушкину на Мойке 12. Где умирал тот раненый. Думал, что там и сейчас живёт, не долго в принципе же осталось. И фиг вам. К Аньке приехала Софья Сергеевна, та самая злобная старушенция в чепчике — княгиня Мещерская, посмотреть, так сказать, на купчиху и подготовить её к награждению. Сашка сидел в другой комнате и читал книгу на немецком, чтобы язык вспомнить, и тут фамилия Пушкин промелькнула в разговоре дам. Сашка подошёл к двери, вдруг чего интересное. И оказалось, что вовремя. Княгиня сравнивала их квартиру с квартирой поэта на Французской набережной в доме офицера лейб-гвардии Гусарского полка Баташова. Там Пушкин снимал квартиру пополам со свояченицами — сестрами Гончаровыми и аренда всего второго этажа обходилась им 6000 рублей ассигнациями в год.

Дом был почти такой же, как тот, в котором сняли комнаты они с Анькой. Сашка взошёл на одну ступеньку крыльца и звякнул в колокольчик. Долго никто не открывал, Кох уже потянулся за шнурком вторично, как дверь со скрипом отворилась. Прямо перекособочило всего Сашку от скрипа этого, в голове помутилось. Вернулись все прежние болячки. Вспомнился скрип двери в комнату грузинского князя, точнее его мнимый сестры.

— Чего надо? — на Сашку смотрел сквозь пелену тумана бородатый неказистым мужичонка.

— П… п…

— Не подаем…

— Ссука. Позови господина Пушкина, — с трудом собрался Сашка.

— А ты кто таков? — огладил козлиную бородку мужичок.

— Скажи Александру Сергеевичу, что его желает видеть дархан Дондук. И держи рубль, выпьешь за его здоровье, — а чего, рубль точно заставит этого товарища подсуетиться, а Сашку беднее не сделает. Куда уж беднее.

Прискакал посланец быстро назад.

— Приказано принять, проходьте, господин дархан Дондук…

— Ты, братец, тупой или глухой? Я сказал на чистом русском языке, чтобы ты позвал сюда господина Пушкина. Что не ясно? Не надо меня принимать. И проходить мне не надо. Мне Александра Сергеевича вот здесь видеть надо. Ты уж не подведи на этот раз.

Солнце появилось в халате и турецкой феской на голове. Бакенбарды торчком, под глазами круги. И рожа похмельная.

— Господин дархан Дондук? — надо понимать это на светлом челе Солнца было вопросительно снисходительное выражение.

— Александр Сергеевич. Нам нужно поговорить. И обязательно не в вашем доме. Потом поймёте почему. И не в ресторации какой. Тоже потом поймёте. Вот прогуляемся по улице туда-сюда и поговорим. Жду вас здесь. Одевайтесь. Прелестная погодка сегодня. Солнце. Как там у одного поэта: 'Мороз и солнце; день чудесный!

Еще ты дремлешь, друг прелестный —

Пора, Сергеич, пробудись…

Пушкин хмыкнул, открыл было рот для отповеди и вдруг глаза выпучил.

— Дондук? А почему?..

— Господин Пушкин. Вы стали свидетелем чуда. Косноязыкий калмык заговорил на великом и могучем. Все ответы здесь. Выходите. Разговор может быть долгий и очень неприятный. Жду.

Событие семидесятое

… Единственный способ предсказать будущее с какой бы то ни было точностью — это когда на него смотришь сквозь довольно мрачные очки.

Иосиф Александрович Бродский

Пушкин выскочил из дома и чуть не бегом устремился через улицу, едва под лошадь не попав. Прямо как Остап Бендер. Всё же разминулись, и лошадь отделалась не только лёгким испугом, но и ударом кнутом по заднице. Был Александр Сергеевич в пальто таком с накидкой что ли и при цилиндре. Вот ведь наглы, заставили весь мир такую хрень носить. Неудобно, некрасиво. Зачем? Холодно зимой.

— Так что это за маскарад, господин Дондук? — гневом пышет, раскраснелся пиит.

— Давайте представлюсь, так удобнее будет разговаривать, и пойдёмте, да хоть вон в ту сторону, — Сашка наугад махнул рукой, — Чего стоять и внимание к себе привлекать.

— Хорошо, — из ноздрей пар валит.

— Меня зовут князь Александр Сергеевич Болоховский. Полный ваш тёзка. Почему в таком виде? Скажу, но пообещайте, что имени моего не назовёте никому и молчать об этом разговоре будете. Потом сами поймёте почему.

— Обещаю! — выпалил поэт, — Говорите уж, князь.