Дурман для зверя

— Кабинет я открыла, насчет сейфа ответила, что ключей не имею, как и пароля от вашего рабочего компьютера. Это, надеюсь, не создало никаких реальных трудностей, как утверждала госпожа Уварова, и у меня все еще есть работа? — Господи, я обожаю эту женщину!

— Людмила, она у вас есть ровно столько, сколько вы пожелаете на меня работать! А еще у вас есть, уже считайте, ощутимая премия к празднику и мое признание в том, что вы личный помощник — мечта! — я рассмеялся, представляя шок и недоумение на лице немолодой женщины.

Я ведь тот еще засранец, если подумать. Столько лет я полагался на нее, воспринимал как нечто само собой разумеющееся, что все, что ни прикажу, будет выполнено идеально и даже сверх этого, но разве благодарил на самом деле? Словами, вот чисто по-людски? Язык бы отвалился?

Родька влетел в двери палаты спустя час, взъерошенный, и обшарил меня испуганным взглядом, словно ожидая найти при смерти.

— Братан… как… что…

— Все нормально уже. Угодил под фуру, но все уже срослось, — сухо заверил его я и забрал сумку из рук.

— Под фуру… — сглотнул он, глядя ошалело.

Глухо рыкнув, брат подался ко мне и стиснул в таких крепких объятиях, что мои едва зажившие кости взвыли и я чуть не оттолкнул его, избегая боли. Но в том самом месте за ребрами, где чертова кукла провела свое варварское хирургическое вмешательство, вдруг потеплело… так же почти, как было рядом с ней, и я обнял Родиона в ответ, ворча, однако, тискать меня потише и не стесняясь присутствия постороннего.

Отстранившись, он потянул носом, принюхиваясь.

— Мать была у тебя? И ты здесь сколько? Пару дней? Она знала и мне ни слова? — он гневно нахмурился, но я махнул рукой.

— Забей, делов-то было.

Зачем ей сдался ты, братец, болтающийся под ногами, когда тут вовсю представление готовилось с заботливой невестушкой, сутками напролет орошающей мою поломанную грудь горькими слезами, аки живой водицей. Отвлекал бы еще.

— Домой? — спросил мелкий, порываясь мне помочь одеться, но я от него отмахнулся.

— В офис.

— Господин Уваров, я бы настоятельно рекомендовал еще хотя бы пару суток покоя, — влез медик. — Ваши переломы были очень многочисленными, да и повреждения тканей — глубокими. Необходимо полное восстановление, исключающее активность, и обильное питание.

— Я услышал ваши рекомендации, — кивнул я ему. Но следовать им вряд ли получится. Не сейчас, пока я понятия не имею, где Аяна, что с ней и между нами. Ну разве что жрать могу от пуза, а вот с отдыхом подождем.

— Значит так, — оборвал я бубнеж брата «док сказал домой, домой и повезу». — Мы в офис, а тебе я предлагаю на выбор целую кучу занятий, братишка, вместо того чтобы без толку торчать в холле: можешь отправиться на помощь нашему айтишному кроту Снегову, и вместе вы мне в кратчайшие сроки соберете абсолютно всю инфу о Федоре Милютине. Где живет, с кем, кого трахает и в каких позах, что и где жрет, чем владеет и даже, блин, как часто в сортир ходит. Ясно? Либо можешь отправиться за моей тачкой в одно из убежищ Комаровских, заберешь все вещи, мои и девушки, что была со мной, и очень-очень тщательно поинтересуешься внезапным появлением там волков. Если какая-то падла в убежище завела привычку распускать язык, за это мы должны наказать.

— Девушка! — опамятовался брат и оглянулся, будто ожидая ее увидеть. — Она… выжила хоть?

Что-то темное, первобытное, огромное, куда больше родственных чувств заворочалось внутри, задирая мою губу в оскале и рождая грозный рокот в груди.

— Тебе что за дело? — напрягся я.

— Ого! — простодушно захлопал своими серыми глазами Родька. — Да ты попал, брат! Но как так-то? А как же Алана?

Серые глаза! Серые, с таким четким, почти бесцветно-прозрачным кольцом вокруг зрачка, гори оно навеки в аду! Серые, против ярко-зеленых материнских и желтых, как у отца и у меня. Я хренов безмозглый эгоистичный идиот, у которого все перед носом всегда было, да только мне никогда не было до этого дела!

— Захар? Ты чего?

Очнувшись, я осознал, что уже не просто скалюсь на брата, но и тесню его к стене, словно собираясь придушить, в то время как обалдевший медик порывается остановить нас.

— Мирсан, нам срочно нужен анализ крови! — прорычал я ему. — На сравнительное родство со всеми семействами!

— Слушайте, док, а его точно уже ваши препараты отпустили? — хохотнул брат, но я расслышал за его ненастоящей веселостью отчетливый призрак боли.

Дважды хренов безмозглый эгоистичный идиот Захар. Да чего уж скромнягу строить — учитывая мое поведение с Аяной — сотню раз!

«Попроси меня остаться!»

Заткнись сейчас, память!

«Не угрожай! Не приказывай! Пообещай что-то кроме места твоей постельной грелки, и я и шагу отсюда не ступлю!»

— Я сказал — заткнись! Не время! Потом! — рявкнул я и дернул ворот уже застегнутой рубашки от неожиданного приступа удушья, разрывая и превращая ту, по сути, в тряпку.

— Ты уверен, что реально стоит покидать больницу? — встревоженно спросил брат, всматриваясь в мое лицо.

— Я бы тоже… — начал Мирсан, но я мотнул головой.