Дурман-звезда

Чувствуя, как нарастает волнение, Ясень пытался придумать выход. Бойцы стоят чуть поодаль, и, пока они подбегут, он успеет вскочить, швырнуть им навстречу кресло… Потом перевернуть стол, схватить аристократа за горло… Ага, конечно, так ему и позволят. У длинноволосого клинок под рукой, наверняка он опытный фехтовальщик. Проткнет пленника и бровью не поведет, а потом продолжит светскую беседу с кузиной. Нет, не пойдет, нужно что-то другое…

Самое время сейчас разбудить внутри себя лиловое пламя, которое помогло ему однажды в темнице. Да, на этот раз его, Ясеня, не держали шестнадцать дней на цепи, но ведь и без этого ситуация совершенно отчаянная. Его будут пытать, а потом прирежут, и не факт, что Берег Творения спасет второй раз подряд. А даже если спасет, девчонка-то останется здесь, с этой белобрысой скотиной. И вообще, если каждый раз вычеркивать несколько лет из жизни в качестве платы за воскрешение, то можно через месяц сдохнуть от старости…

Ясень сосредоточился, всмотрелся в себя. Пот потек по спине, пальцы впились в подлокотники кресла, в глазах потемнело от напряжения. Что-то шевельнулось в груди, сбилось дыхание, а местность вокруг на миг подернулась сизо-лиловой дымкой.

— Молодой человек, я жду. И, позвольте напомнить вам, мое терпение не безгранично.

Длинноволосый больше не улыбался. Буравил пленника взглядом, слегка подавшись вперед. Пелена вокруг корабля рассеялась, так и не успев уплотниться. Только над носовой фигурой все еще курился легкий дымок. Огонек в груди у Ясеня не погас, но это было совсем не то всепожирающее жуткое пламя, что на «смотринах» или в темнице.

Похоже, ничего не получится. Разве что, для очистки совести рассмотреть поближе дымок над змеем. Вот только как к нему подобраться?

— Милорд, — Ясень почтительно склонил голову, — это действительно в двух словах не расскажешь. Все началось пять лет назад, когда я проезжал перевал. Тут рядом, на другой стороне горы. Разрешите, я покажу?

Он приподнялся с кресла.

— Ну, что ж, покажи, — аристократ пожал плечами. — Только не надо глупостей. Красивых прыжков за борт, например. До земли, как видишь, не близко.

— Что вы, милорд, я не самоубийца.

Ясень обогнул стол и подошел к перилам возле форштевня. Хозяин яхты, тоже поднявшись, остановился в двух шагах за спиной. Ясень начал:

— Внизу дорога, по ней везут товары в столицу…

— Я в курсе. Это наша родовая земля. Ближе к делу.

— Прошу прощения. Так вот, пять лет назад я ехал с обозом. Это было самое начало зимы. Мы везли рыбу, но встретили загадочных всадников…

Продолжая говорить, он обернулся к аристократу. Ага, заинтересовался, пернатый! Не то чтобы верит, но явно понял, на какую историю намекает рассказчик. Так, теперь только не отвлекайся…

— И вон там, за горой…

Он ткнул пальцем, и длинноволосый машинально перевел взгляд. Ясень правой рукой показывал, а левую положил на деревянную шкуру с прожилками из живого металла. И от этого прикосновения корабль-змей как будто поежился.

Сразу несколько мыслей пронеслись в голове у Ясеня.

Да, пламя толком не разгорелось, но змей все равно его ощущает. Наверно, именно поэтому так неприязненно косился перед отлетом. А сейчас, при прямом контакте, кажется, испугался всерьез. И если бы хозяин яхты знал про этот дремлющий огонек, то не подпустил бы пленника близко…

Ясень прикрыл глаза, мысленно обращаясь к деревянному ящеру.

Боишься, чурбан? И правильно делаешь. Я здесь единственный, кроме капитана, кто способен до тебя достучаться. И то, что я скажу, тебе не понравится. Я, правда, сомневаюсь, что ты понимаешь каждое мое слово, да мне это и не нужно. Главное, чтобы ты ощутил мою злость. А я очень зол, потому что меня пинали ногами, держали в трюме, а теперь допрашивают, как вора. Я с удовольствием спалил бы тебя, утопил в потоке огня, но я слишком слаб для этого. Мой огонь — еще не костер и даже не факел, а всего лишь тлеющий фитилек. Но даже он сгодится, чтобы причинить боль. Ведь обжигает не только факел, но и маленькая свеча…

— Заснул, драчун? — аристократ подозрительно смотрел на него.

— Извини, белобрысый.

— Что?!

Ясень почувствовал жар в ладонях. На миг ему показалось, что под рукой — не дерево с вкраплениями металла, а настоящая змеиная кожа. И он вдавил в нее пятерню, впечатал из всех сил, словно выжигая клеймо.

Корабль дернулся, рыскнул в сторону. Палуба накренилась; люди валились с ног, скользили, будто с горки зимой. Столик съехал к перилам, кресло с девчонкой опрокинулось на бок. Аристократ нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но его отбросило к поручням. Кто-то сорвался с мачты и, отчаянно вопя, повис на канатах. Рулевой, падая, вцепился в штурвал и невольно крутанул его; яхту повело еще дальше вправо.