Дурман

Время шло. Лето закончилось, сменившись промозглой и какой-то туманной осенью. Таня все время прошлую зиму вспоминала. Прям напасть какая-то у них в регионе началась, с этой влажностью. А она снова курила часто, махнув рукой на свое решение «завязать», и так — нервы ни к черту. И, из-за нехватки времени, то и дело выбегала между пациентами на улицу, не успевая толком одеться. Экономила время. Вот и доигралась — простыла. Причем, сильно. Глупо, вроде бы, только сентябрь на дворе, а у нее после дежурства температура поднялась, горло разболелось, и голова просто гудела. Глотнуть, и то, могла с трудом. Хорошо, Виталия в тот момент не было. Таня еле добралась домой и до своей аптечки, наглоталась всего, что нашла от простуды и, ощутив хоть какое-то облегчение, вновь провалилась в сон. Да такой глубокий, от действия тех самых лекарств и усталости, видимо, что не услышала ни телефона, ни стука в дверь, как оказалось. Это потом Таня выяснила, что у нее, как назло, еще и какие-то контакты в дверном звонке перегорели, и он не работал. И о том, что Виталий в тот день не взял с собой ключи от ее квартиры.

В общем, за три-четыре часа, в которые она отсыпалась, он успел такой скандал закатить, разыскивая ее, что когда до нее все же дозвонились, разбудив-таки, Тане стало очень стыдно перед руководством и сотрудниками. Она сама нашла Виталия, потребовала, чтобы он приехал, и наплевав на боль в горле, выставила ультиматум, чтобы в клинике он больше не появлялся. Хотя, это даже не ее требование было. Таню саму об этом настоятельно «попросили».

Виталий вспылил, конечно. Поначалу, казалось, вообще, не услышал ее требования. Наорал за то, что Таня, в принципе, довела себя до такого состояния. Сразу начал пытаться ее чаем отпоить. Таня не отказывалась, конечно, но смотрела с обидой. Потому что такого прочухана, как от хозяев клиники из-за скандала Витали, она с детства не получала, кажется. Было и обидно, и неловко, и просто неприятно. Не девочка уже, да и вины Тани, вроде бы, в том, что простыла и отдыхала в заслуженный выходной — не было. А он психанул, и ее подставил на работе.

— И зачем ты это устроил? — хрипло поинтересовалась она, тем не менее, послушно отпивая облепихового чая.

Таблеток она уже наглоталась, теперь просто, для комфорта, чего-то хотелось.

— Нормально, да? Я тебя найти нигде не мог: телефон не берешь, в квартире тишина мертвая, я уже двери думал выносить, когда понял, что тебя и на работе нет. И все морозятся. Мне что, молчать? Да я с катушек слетел, когда вспомнил, что в прошлый раз было! И свою жену искал, между прочим… — возмущенно начал вычитывать ее.

— Да, куда я исчезнуть могу, любимый? — ехидно передернула она, отставив чашку. — Не утрируй, Виталь, — с сарказмом глянула в глаза, напомнив, как он ей отвечал на подобный вопрос Тани.

Казак скривился. Видно, вспомнил.

Встал, закурил, дернув форточку, чтобы проветривалось. Ее пледом укутал по уши. Но молчал.

— Тебе нервничать можно, да, Виталь? Ты — имеешь право все знать и быть в курсе моих дел и передвижений. А я — зачем? Мне терпеть надо и самой выдумывать что-то, сходить с ума? — ему в спину поинтересовалась Таня, продолжая тянуть теплый чай. — Ты можешь пойти, и матом наорать на администраторов в моей клинике при клиентах, сорваться, искать… А я ж и знать не должна никого, у кого о тебе хотя бы узнать, случись что, можно будет.

Он мрачно глянул через плечо, но не ответил опять, молча докурил. Подошел, проверил, что Таня допила свой чай. Развел ей новый. Сел напротив снова.

— Ок. Извини. Я перегнул палку. Не стоило такой кипишь поднимать, — глянув исподлобья, проворчало он. — Я просто перенервничал.

— Почему? — Таня кивнула, показав, что принимает его извинения. — Разве у меня настолько опасная работа, что ты сразу о плохом думаешь? Или это я с чем-то незаконным связана?

Он отвернулся.

— Прошлый раз, когда я не мог тебя найти, ты в больнице оказалась и при своей супер законной работе, — огрызнулся Виталя.

Резонно. Выдохнула. Но Тане не понравилось то, что любимый отвернулся. Да и вся его фигура, разворот плеч, напряженная линия челюсти — заставили ее насторожиться. Она затылком, просто-таки, ощутила, что дело не только в выкидыше весной.

— Виталь? — Таня опустила ноги на пол и поднялась, подошла к нему впритык. Обхватила руками шею. — Что такое? Что случилось?

Он обернулся и глянул на нее с удивленным выражением лица. Наклонился, прижавшись щекой к ее ладоням.

— В смысле, Танюш? Нормально все. У меня, — он повернулся и прижался к ее коже ртом. — А вот у тебя, сто процентов, температура. Так что, марш в постель!

— Виталь!

— Быстро! — не слушая попытки возражения, он поднялся и, ухватив ее за плечи, принудительно повел Таню в спальню.

И она почти поверила его заявлению. Если бы не уставшее и настороженное выражение любимых глаз.