Дурман

— Виталь, я все равно не понимаю, чем мне одной безопасней, если ты все время приезжаешь? Разве те, кто захотят выяснить что-то о тебе, не сумеют это отследить?

— Блин, Таня! Я не знаю! — чувствовалось, что он психанул.

И сам пытается разобраться, веский довод привести.

Они все-таки выбрались на улицу, и сразу стало зябко, противно. Вновь дрожь появилась, несмотря на куртку, что она натянула. Виталий тут же прикурил. И ей захотелось, растерянность и непонимание усиливали чувство опустошения. Таня глубоко вдохнула, втягивая влажный туманный воздух с привкусом сигаретного дыма. Виталий просек, протянул сигарету ей, Но Таня покачала головой. Она действительно пыталась покончить с курением.

Казак снова затянулся и обнял ее.

— Свет мой ясный, я больше всего хочу, чтобы ты со мной была. У нас дома, утром, вечером, ночью, постоянно… — прижался щекой к ее лицу. — Даже не думай другого, ок? Дай мне три-четыре дня, хорошо? Я решу все, обещаю.

Она вздохнула:

— А ты Диме своему рассказывал, что мы женаты?

Казак глянул как-то исподлобья. И Тане вообще внутри гадко стало.

— Не до того было, Танюш…

— Ты меня стыдишься? — она застегнула куртку, уставилась на свои ноги в расстегнутых ботинках. Лишь бы не ему в глаза не смотреть.

И как же больно стало внутри! Но и не скажешь ничего. С его точки зрения и их приоритетов, глядя на ту же женщину Калиненко, Таня могла предположить, что Казаку непросто признаться другу, что у них в семье существуют проблемы.

— Бл***! Лешего за ногу! Ну что ты выдумываешь, Таня! — он снова бросил сигарету на асфальт, и дернул Таню к себе.

Не дает она ему курить этим вечером. Вот, вообще, не получается. А дышать — легче, хоть и уткнулась в его свитер носом впритык. Но так хорошо, когда он обнимает и так крепко держит. Кажется, что со всем могут справиться.

— Решу все, обещаю. А пока… я согласен со многим из твоих претензий. Это мы тоже решим.

Не совсем понятно для нее, хрипло заверил ее Виталя, продолжая держать в объятиях.

И уходить не хочется, а надо. Тем же собака… И нет уверенности, что выяснили, решили. Странная нота в разговоре, странное «рванное» настроение у обоих.

— Хорошо, Виталь, — Таня кивнула. — Я жду, пока ты скажешь, что дальше. Ты меня дольше ждал, — она невесело улыбнулась. — Я пойду, там же собаку вашу проверить надо. Операция тяжелая, досталось животному.

Он поцеловал ее в макушку.

— Ты сильно устала, да? — погладил ее плечи.

— Есть немного, не впервой, — потерлась носом о его грудь, будто сама щенок. — Но проверить собаку сейчас, все равно, надо.

— Хорошо, иди, — кивнул Виталий, наматывая ее волосы себе на пальцы.

И как тут уходить, интересно? Когда и повернуть голову в сторону не может?

— Виталь, отпусти, — попросила с улыбкой, пусть и самой душу рвет.

— Не могу, Танюш, — хрипло признался он. — Понимаю, что надо. А не могу. Еще минутку постой рядом… — зарылся в ее волосы лицом, шумно вдохнул, погнав по ее спине мучительную дрожь.

— Я никак не могу вернуться, да? — не думала, что вопрос выйдет так жалобно.

Но Тане даже страшно стало от того, как муж в нее вцепился. Сколько не говорит? О чем промолчал?

— Решим, Танечка, обещаю, — еще раз прошептал, а потом-таки отпустил. — Иди, спасай эту чертову собаку.

Хмыкнул и, достав новую сигарету, прикурил. А Таня пошла в клинику.

А через час Виталя позвонил и сказал, что ее под ветеринаркой будет ждать водитель, которого она знает. И чтобы без него Таня никуда не ходила и не ездила. И, вообще, пусть пока поменьше из дому выбирается. И о них ни с кем не говорит, и ни на какие вопросы не отвечает. А он постарается все утрясти. И ночью приедет.

— Ты, вообще, сегодня не будешь спать, выходит? — выслушав все эти инструкции, вздохнула Таня.

Виталий хмыкнул и прикурил на том конце связи, она слышала щелчок зажигалки.

— Перебьюсь.

Она закусила губу. А потом не выдержала, все же.

— Виталь, может и тебе стоит попробовать бросить? Или, хоть, меньше курить? — сто раз говорили об этом раньше. И всегда он от нее отмахивался.

Вот и сейчас только хмыкнул.

— Все нормально, Танюш.

Она устала спорить и обсуждать, потому и не приводила больше аргументов. Все равно, он их все уже знает.

Собака, к счастью, шла на поправку. Дворняга. Породистая, почти наверняка, сдохла бы. А эта цеплялась за жизнь когтями и зубами. Лиза приезжала каждый день, беспокоясь о животном, и Таня старалась ответить на ее вопросы. А сама — смотрела на эту женщину, и пыталась ее понять. Разобраться, как эта Лиза решилась жить с таким человеком, как Калиненко? Как относилась к тому, чем он занимался? Очень хотелось с ней обсудить именно это. Однако Виталий же сказал ни с кем ничего не обсуждать. Да и Лиза не подавала никакого признака, что ей известно об отношениях Тани и Казака. Правда, иногда эта Елизавета так странно на нее поглядывала, что хотелось повернуться и спросить «да?», подтолкнуть к разговору. Но Таня не знала, к чему это может привести, и боялась подставить мужа. Потому говорила только о животном.