Дурманящий запах мяты (СИ)

Старик-вампир совладал с собой, поднял пропыленную челюсть, и как-то подозрительно сузив слепые глаза, голосом искусителя выдал:

— А ты протяни руку…

Мне почему-то расхотелось следовать его совету. Но голос из коробочки доверительно окликнул:

— Ори! Подойди! Я не причиню вреда!

— Ага! — ответила я своей галлюцинации. — Протяну руку, а коробочка и захлопнется… Пальчики там в коробочке и останутся!

Чокнутый дед бесцеремонно толкнул меня. Да с такой силой, что я просто рухнула на стол, едва не приложившись физиономией об шкатулку. Покоящийся на бархате кристалл с почти не заметными рунами, вычерченными на гранях, полыхнул приятным бирюзовым светом, даже лазурным. Спрятанное ото всех чувство, засевшее в груди, после исчезновения пирата, дрогнуло, заставляя потянуться к прохладному камню. Он с благодарностью скользнул в мою ладонь.

В нём хранилось что-то, и это нечто ожило. Я чувствовала трепет тепла внутри камня. Он пульсировал, словно сердце, всё сильнее и сильнее, увереннее. Его свет стал ярче, ослепляя меня…

Не знаю, что именно произошло. Но пришла в себя я, лёжа на полу, в руках Тая. В ушах немилосердно звенело. Мир сходил с ума в пляске и только прохладные ладони советника удерживали меня в реальности. Перед глазами мелькали картинки жуткого и очень продолжительного сна. Все события в нём происходили со мной и не со мной одновременно.

Я видела, как появлялись и рассыпались в прах города, как гибли разные народы, как улыбались красивые женщины, и постепенно превращались в старух; как писались законы, проводились казни, отдавали свои жизни герои за убеждения, любимых, государя… Я была этим правителем. После всего, после стольких лет, столетий, наше общее сердце болело. Так, что хотелось вырвать его из груди… И я… То есть он… В общем, кристалл вовсе не был камнем.

— Святая божиня! — сорвалось у меня с губ, когда я отбросила драгоценность, видя в нём свежее вырванное из человека окровавленное сердце.

— Забавно! — сказал слепой, поднимая кристалл с благоговейным трепетом. — Очень забавно! Наос Херуийэне, сделал выбор. Впервые. За сто с лишним лет!

— Чего? — в один голос протянули мы с Таем, пытаясь вникнуть в сказанное „ругательство“. А камень внезапно выскользнул из сухих рук старика и шмыгнул в мою ладонь, демонстрируя свою привязанность к выбранному хозяину.

— Какой на херу…? — я даже словом этим жутким поперхнулась, боясь произнести.

Старика перекосило. Он нервно передёрнул плечом.

— Не богохульствуй девочка! — прорычал дед. — Бери, что дают, пока дают! — после чего ехидно добавил. — Пока есть, чем брать!

Я спрятала руки за спину, а то старик рассмеялся. Белёсые глаза наводили ужас.

Вампир резко развернулся и затопал в самую темень заваленной комнатушки, на ходу бормотал историю о том загадочном „на херу…“.

— Наос Херуийэне был первым и самым великим правителем только зародившегося государства Первенцев Линкарана — нашего отца и великого бога войны и возмездия. При Херуийэне мы жили в мире с оборотнями, драконами и другими древними. Он подарил нам долгие века счастья…

Мы следовали за дедом практически на ощупь. Я цеплялась за Тая, боясь отпустить его руку, и только через несколько минут поняла, что адаптировалась к темноте. Глаза привыкли и различали стены, дверные проёмы.

— И что с ним случилось? — заинтересовался Тай, прекрасно понимая, что просто так о короле вампиров не стали бы рассказывать.

— Он умер. По собственному желанию, — внезапно сорвалось с моих губ.

Советник и старик, оба, притормозили, уставившись на меня с неподдельным изумлением. Я только развела руками.

— Тогда поведай ему, — ухмыльнулся дед, осматривая моё лицо с удовлетворением учителя, нахваливающего своего подмастерья. Тай вперил в меня вопросительный взгляд.

— Вампиры не умирают от старости, — пояснила я. — Не здесь, по крайней мере. Они живут настолько долго, что в итоге превращаются в камни, растворяясь в природе, как в своё время засыпали драконы. А Руи, — вдруг выдал непослушный язык, зацепившись за осколок чужого воспоминания, — то есть Херуийэне, он устал. Ему надоело терять сородичей, друзей и наблюдать за тем, как неумолимо меняется мир. К тому же, он был очень одинок.

Старик слушал и мрачнел. Наверное, не знал о мучившей легендарного повелителя пустоте. А она была такой явной, что если бы вырвалась наружу — превратила бы весь этот огромный лес в бесплодную пустыню. Руи очень хотел почувствовать любовь, однако достойных женщин ему не попадалось. Впрочем, у него был единственный друг, которым повелитель дорожил, называя его братом. В один прекрасный (по меркам того, кому опостылела жизнь) день…

— Он решился на отчаянный поступок. Отдал своё сердце народу, вложив в него всю мудрость, которой обладал, чтобы другие предводители могли править достойно. — Поморщилась я, и тоже самое за мной повторил старик. Тай потребовал продолжения.

— И?

— Ну сердце он, в прямом смысле, вырвал из груди. Оно превратилось в кристалл. Вот в этот! — и покрутила для наглядной демонстрации камешком перед его глазами. — Теперь понятно?