Дурная компания

Ефим, казалось, забыл о существовании Эдика, всецело занявшись проблемой дырок в подставках. Он дни и ночи пропадал в отделении для механиков, устраивая жуткие скандалы и то давая распоряжения просверлить отверстия, то отказываясь от них и выкидывая все подготовленные детали. Не прошло и недели, как все привыкли к немного нелепой фигуре Эдика, всем своим видом доказывающей, что скромный профессор из Кембриджа вполне в состоянии заниматься починкой замысловатых приборов, рожденных Командой под руководством бурлящего мрачного гения Ефима Пусика.

Глава 19. Дырки.

— Все, не могу больше! — Ефим нервным движением стиснул в руке салфетку. — Хватит! — Он раздраженно ходил с раскрасневшимся от гнева лицом из одного угла просторной комнаты в другой.

Академик с удивлением смотрел на немного сутулую фигуру Ефима, одетого в добротный черный пиджак, белоснежную рубашку и подобранный со вкусом галстук. Ефим расширил ноздри и лицо его стало багровым.

— Ты понимаешь, всему приходит конец. И моему терпению тоже. У них же куриные мозги, они не видят ничего дальше собственного носа. Все эти механики — это вообще кошмар, конец света! Борис бегает среди них, несет херню с умным видом, а дело стоит. Ты понимаешь, о чем я говорю? Сделали эти дырки зачем-то, просверлили не там, где надо было. Хоть ты нам помоги, что ли.

— Ефим, я все рассчитал, это элементарная задачка…

— Листен, Листен, все не так просто. Я чувствую, у меня на такие вещи чутье. Да, ты рассчитал, а на самом деле еще два десятка факторов будут играть. Сделаешь дырки рядом — вибрации начнутся, сделаешь подальше — основание начнет перекашиваться. Мне хочется сделать машину чистой, идеальной, отточить все до совершенства. Это как мой ребенок, ты понял?

— Ефим, о чем разговор, я еще раз все проверю…

— Да, пожалуйста. Нет, если не хочешь, не надо, я тебя не насилую.

— Ефим, я привык приносить пользу, не хочу чувствовать себя лишним ртом.

— Да брось ты, что за идиотские комплексы! У меня душа отдыхает, когда я с тобой разговариваю, считай, что ты этим одним пользу приносишь. Не хочешь, я понимаю, дырки это как-то непоэтично. Знаешь что, я к тебе пришлю Бориса, он в курсе всех этих проблем, как никто другой. Вытяни из него информацию, потрать денек-другой. Хотя я понимаю, он сволочь порядочная. — Ефим пристально посмотрел в глаза академику.

— Да нет, Ефим, я скажу честно, общаться с ним меня не тянет, а в работе у меня редко с кем-либо возникали конфликты…

— Думаешь, меня с ним общаться тянет? Такой деликатный, вежливый, скажет спасибо, улыбнется, а глядишь он невзначай тебе в морду плюнул. И при этом оскалится и скажет: «Извините». Он бы в нацистской Германии прижился, казнил бы людей в угоду идеологии с вежливым выражением на лице. Он же антисемит, что думаешь, я этого не вижу? Ну что поделать, для дела он полезен, блестящий ум, хотя и не может сделать ничего нового.

Академик тяжело вздохнул. Перспектива провести несколько дней бок о бок с Борисом его не вдохновляла.

— Хорошо, Ефим. Кстати, ты обещал помочь перетащить одного-двоих моих ребят. Мы бы здесь сделали маленькую лабораторию…

— Ладно, — Ефим нахмурился. — Дай мне их бумаги, начнем оформлять потихоньку. Знаешь что, пригласи-ка их поначалу поработать на месяц-другой, а там посмотрим, как дело пойдет. Позвони им прямо из компании, пусть приезжают, а все визы мы оформим. Хорошо?

— Да, конечно Ефим. У меня Володя в Москве, толковый парень, и Гриша в Израиле..

— Ну, пусть приедут, поработают, это не проблема. — Ефим поморщился.

— Значит договорились? Я Бориса к тебе пришлю, уж потерпи немного. — Он слегка усмехнулся.

Академик открыл тетрадь и снова всмотрелся в страницы, заполненные формулами и эскизами. Все несложные выкладки были ясны и понятны, и он с удивлением пожал плечами.

— Здравствуйте, — Борис появился на пороге, всем своим видом излучая недоброжелательность. — Ефим просил меня обсудить с вами проблему отверстий, — подчеркнуто официально сказал он по-английски.

— Да, — академик тоже перешел на английский. — Давайте так, вы мне еще раз изложите проблему, а я покажу свои последние расчеты.

— Хорошо, — Борис с каменным лицом подошел к доске и начал быстрыми, немного нервными движениями чертить схему злосчастной подставки. — Первоначальная идея Ефима состояла в том, что крепление производится вот в этих точках. — Борис ударился в объяснения, и академик почувствовал, что он перестает понимать беглую английскую речь.

— Борис, — сказал он по-русски, — извините, я плохо слышу, да и говорю не очень бегло. У меня просьба: или говорите немного медленнее, или перейдем на русский.

— На территории компании я по-русски не говорю, — холодно отчеканил Борис.

«Абсурд, — подумал академик с досадой. — Нас же никто не слышит, почему два человека, родившихся в России, должны разговаривать между собой на ломаном иностранном языке.»

Борис немного замедлил темп. Он отчетливо, слегка брезгливо выговаривал слова и держался официально, как чиновник, выполняющий неприятное распоряжение своего начальника.