Дурная кровь

— Томми? Томми, это Эд, Эд Лоу.

Никто не ответил. Мне показалось, что я услышал глухие толчки, но, наверно, это вода ударяла о борта лодки.

— Томми?

В этот раз я отчетливо услышал пять ударов по дереву и тихие стоны. Я притянул лодку Хайланда, сел в нее, отвязал веревку и оттолкнулся от дока. Несколько метров греб руками, чтобы проплыть между балками. Пригнув голову, я подплыл к борту первой лодки, схватился за край и поднял брезент. В ней лежали весла и белые пластиковые контейнеры, в которых могло храниться что угодно, к примеру, масло. Во второй лодке оказались спасательные пояса и рыбацкое снаряжение, в третьей лежал Томми Оуэнс, во рту — кляп, руки и ноги привязаны к уключинам. Ножом Коулма я перерезал веревки. Задница Томми была в синяках и порезах, яйца покрывала корка засохшей крови. От него несло мочой и дерьмом. На кляпе были пятна крови и спермы. Как только я его освободил, Томми схватился за борт лодки, и начал блевать. Потом перевалился через край и плюхнулся в воду, затем всплыл и уцепился за борт. Он ничего не говорил, и я не знал, что сказать. Смотрел на залив и на приближающийся паром Холихеда. Когда я снова взглянул на Томми, то увидел, что слезы текли по его лицу. В лодке Коулма была бутылка с водой, я дал ее Томми, он напился вдоволь, а остаток вылил себе на голову. Потом заплакал еще сильнее. Он был в шоке, его тело сотрясалось от рыданий.

Это продолжалось довольно долго, и длилось бы еще дольше, если бы у Коулма Хайланда голова оказалась менее крепкой. Он уже спускался по лестнице, чтобы посмотреть, где его лодка. Я никогда раньше не пользовался мотором, не знал, как это делается, но нужно было что-то быстро предпринять. Я стал искать выключатель или шнур, понял, что нужно завести двигатель, но неожиданно это стало неважно, потому что Томми Оуэнс уже стоял в другой лодке с веслом в руках. Он пришел в себя, глаза налились кровью и горели огнем. Томми изо всех сил шарахнул Коулма лопастью по голове, и мне пришлось схватиться за весло, чтобы его остановить, потому что уже после первого удара Хайланд ушел под воду. Когда он всплыл, то был без сознания, и я быстро схватил его за воротник. Томми не стал мне помогать, но я не хотел, чтобы на моей совести был еще один покойник, независимо от того, что этот человек натворил. В конце концов мы затащили Коулма в его лодку и привязали ее. Он дышал, значит очухается. Томми связал ему руки и ноги, перевернул мотор на бок и мы оставили этого верного лодочника Халлиганов в темноте у старого дока.

Глава 20

Я отвязал одну лодку и стал грести к выходу из бухты. Томми сидел на корме и водил рукой по воде, с его промокшей одежды стекали капли, мокрые волосы развевались на ветру, первый раз подувшем за последние несколько дней.

— Все было отлично до вчерашнего вечера, — неожиданно сказал он.

Томми всегда говорил то, что меньше всего ожидаешь услышать. Некоторое время он молчал. Мы выплыли из бухты, и нас тут же подхватил поток воды от прибывающего парома. Дети на палубе махали нам руками. В залив вышли первые яхты. Мне казалось, мы словно последние уцелевшие люди дикого племени, покинувшие свою пещеру и ошарашенные холодным блеском цивилизации.

Я постарался отплыть как можно дальше от старого причала. Мы уже поравнялись с Королевским яхт-клубом, когда Томми начал рассказывать.

— Это случилось в ту же ночь, когда они разгромили твой дом. Я был в гараже, перебирал инструменты твоего отца. Хорошие инструменты, но в ужасном состоянии. Они пришли и застали меня там. Я сказал им, где должен лежать «глок», но ты его перепрятал. Хотя они и нашли его в машине, которую ты взял напрокат, они все равно забрали меня и привезли в здание старого причала. Сказали, что придется меня убрать. Толстяк просто светился от счастья из-за «глока». Но ко мне он тогда не подходил. И это было к лучшему. Конечно, я не в восторге от того, что меня удерживали против воли, но они приносили пиццу, пиво и все такое. Сначала я был наверху в здании причала. Меня даже не связали, просто заперли. Хайланд присматривал за мной. Я думал, он приличный малый.

— Поэтому ты пытался его убить, — сказал я.

— Хайланд мог это остановить, но не захотел.

— Толстяк Халлиган? Томми, это был он?

У него на глазах снова выступили слезы, он изо всех сил старался улыбнуться, чтобы сдержаться, и кивнул.

— Как Хайланд мог остановить Толстяка? Его невозможно контролировать, он безумный.

Томми посмотрел мне в лицо так, словно раньше не видел.

— Ты тоже с ним столкнулся?

— Кажется, я сильно его порезал.

— У него были забинтованы грудь и плечо. Теперь понятно… он все время повторял: «Я так просто тебя не отпущу, мой маленький друг». — Томми покачал головой. — Черт подери! Они теперь ублюдочные ворюги, а не бизнесмены, — сказал он.

Томми смотрел на море. Его губы дрожали, на суровом лице появлялись морщины, когда он сжимал зубы, чтобы справиться с эмоциями. Паром величаво миновал бухту, закружив нас в своем потоке.

— Томми, расскажи мне о Питере Доусоне, зачем вы встречались с ним в «Приливе»?