Дурная кровь

Дженнифер Линн Барнс ДУРНАЯ КРОВЬ (Естественные — 4)

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Ты

Без порядка, появится хаос.

Без порядка, появится боль.

Крутится колесо. Отнимаются жизни. Семь владык. Семь способов убийства.

На этот раз — огонь. Девятеро сгорят.

Так было решено, и так случится. Колесо уже крутится. Существует порядок.

И в центре всего этого — всего этого — ты.

ГЛАВА 1

У сидящего напротив меня серийного убийцы глаза его сына. Та же форма. Тот же цвет. Но блеск в его глазах, огонёк предвкушения — он только твой.

Опыт — и мои наставники из ФБР — научили меня тому, что обращаясь к людям, а не разговаривая о них, я могу забираться в их головы ещё глубже. Поддавшись нужде профилировать, я продолжила изучать сидящего напротив меня мужчину. Если бы ты мог, ты бы причинил мне боль. Я знала это даже до того, как приехала в эту тюрьму с повышенным уровнем охраны и увидела едва заметную улыбку, появившуюся на губах Дэниела Рэддинга, стоило его взгляду встретиться с моим. Причинив мне боль, ты ранишь мальчика. Я всё глубже и глубже погружалась в психопатические мысли Рэддинга. А ты любишь ранить мальчика.

То, что руки Дэниела Рэддинга были одеты в наручники и прикованы к столу, не имело значения. Как и то, что у двери стоял вооруженный агент ФБР. Передо мной сидел один из самых жестоких серийных убийц в мире. Если я позволю ему пробраться сквозь мою оборону, он выжжет на моей душе своё клеймо, с той же уверенностью, с какой он выжигал букву «Р» на коже своих жертв.

Свяжи их. Заклейми их. Режь их. Повесь их.

Так Рэддинг убивал своих жертв. Но сегодня меня привело сюда не это.

— Однажды вы сказали, что я никогда не найду человека, убившего мою мать, — мои слова звучали спокойнее, чем я себя чувствовала. Я знала этого психопата достаточно хорошо, чтобы понимать — он попытается вывести меня из себя.

Ты попытаешься зарыться в мои мысли, посеять в них вопросы и сомнения, чтобы уходя из комнаты, я забрала часть тебя с собой.

Вот, что Рэддинг сделал несколько месяцев назад, когда неожиданно заговорил о моей матери.

И поэтому я вернулась сюда.

— Я так сказал? — медленно и вкрадчиво улыбаясь, спросил Рэддинг. — Звучит так, как будто я мог упомянуть что-то подобное, но… — он пожал плечами.

Я сложила руки на столе и принялась ждать. Это ты хотел, чтобы я вернулась сюда. Это ты забросил удочку. Вот она я, проглотила наживку.

Наконец, Рэддинг заговорил.

— У тебя наверняка есть, что мне сказать, — Рэддинг обладал типичным для «организованных убийц» терпением — но только на своих условиях, а не на моих. — В конце концов, — продолжил он с низким гулом в голосе, — у нас с тобой столько общего.

Я знала, что он имел в виду мои отношения с его сыном. А ещё я знала, что для того, чтобы получить то, чего я хотела, мне придется это признать.

— Вы говорите о Дине.

Стоило мне произнести имя Дина, безумная улыбка Рэддинга расширилась. Мой парень — ещё один Естественный — не знал о том, что я была здесь. Он настоял бы на том, чтобы поехать со мной, а я не могла так с ним поступить. Дэниел Рэддинг мастерски манипулировал людьми, но его слова никогда не смогут ранить меня так, как каждое из них ранит Дина.

— Мой сын вообразил, что он в тебя влюблен? — Рэддинг подался вперед, складывая руки в точности как я. — Ты пробираешься в его комнату по ночам? Он зарывается ладонями в твои волосы?

Лицо Рэддинга смягчилось.

— Когда Дин сжимает тебя в своих руках, — на распев пробормотал он, — ты думаешь о том, что ещё немного, и он свернет тебе шею?

— Наверное, вас беспокоит то, — мягко произнесла я, — как невероятно мало вы знаете о своём сыне.

Если Рэддинг хочет сделать мне больно, ему понадобится что-то большее, чем попытка заставить меня сомневаться в Дине. Если он хочет, чтобы его слова преследовали меня на протяжении дней и недель, ему придется ударить меня по самому больному. По моей слабости.

— Наверное, тебя беспокоит то, — Рэддинг повторил мне мои же слова, — как невероятно мало ты знаешь о том, что случилось с твоей собственной матерью.