Дурная кровь

На сегодняшний день он был женат и перебрался в Данию. Ни он, ни его супруга не имели телефонных номеров в тамошних справочниках. Они числились убывшими в шведском регистре народонаселения, а узнать чей-то адрес в Дании оказалось гораздо труднее, чем в Швеции. Связываться с датской службой учета населения, как выяснилось, не имело смысла, Анника позвонила им, прежде чем ушла с работы. Они ссылались на местные муниципалитеты, а чтобы узнать адрес человека, требовались либо имя и дата рождения, либо личный код, нынешний или прежний, по крайней мере, так она поняла из их объяснений. Единственные данные, которые Анника нашла, касались его работы в «Думсдей Денмарк», он числился там одним из консультантов по вопросам «безопасности, анализа данных и программирования в Интернете».

Снова специалист по вопросам безопасности.

Анника слышала, как Джимми громко рассмеялся в гостиной, но не могла судить, стало причиной веселья что-то сказанное министром по телефону или телевизионная программа.

Робин Бертельссон распрощался с клубом сразу после убийства. Почему? Не хотел больше в этом участвовать? Посчитал, что Йоахим зашел слишком далеко?

Она положила руку на его лицо.

Фотография холодила ее ладонь.

Среда. 3 июня

Комната выглядела примерно так же, как и в прошлый раз, за исключением вентилятора в углу. Он медленно с глухим шумом вращался вперед и назад, через каждые пятнадцать секунд струя воздуха ударяла Аннике в лицо и заставляла ее чаще моргать.

– Ты упоминала, что не поддерживаешь близких отношений с сестрой, и в чем же причина?

Психолог была одета по-летнему, в джинсовую юбку до колен и белую футболку. Она сидела и смотрела в свой блокнот, отчего Анника почувствовала себя слегка неуверенно. Что она, собственно, там понаписала? Вероятно, ведь где-то хранит эти бумаги в качестве истории болезни? А вдруг ее записи попадут не в те руки, кто-то посторонний заглянет в них!

Анника сглотнула комок в горле, кожа чесалась от обивки кресла, она положила предплечья на колено в попытке избавиться от зуда. Ощущение бессмысленности происходящего сейчас снова посетило ее, а также необъяснимый страх, что психолог считает ее сумасшедшей.

– Биргитта и я, мы совсем разные.

– Каким образом?

Анника заерзала в кресле. Она заплатила не за то, чтобы сидеть здесь и стараться кого-то не обидеть.

– Она пассивная, без амбиций, – объяснила Анника. – Хочет просто быть любимой всеми, ее цель в жизни – сидеть в пиццерии в Хеллефорснесе и распивать пиво с веселой компанией из девяностых.

Итак, она сказала это, продемонстрировала свое столичное высокомерие. Анника подняла взгляд, ожидая, что на нее обрушится волна критики и презрения, однако психолог и бровью не повела. Анника испытала легкое разочарование.

– Твоя сестра по-прежнему живет в ваших родных местах?

– Сейчас она переехала в Мальмё…

Стоило ли ей упомянуть об исчезновении Биргитты? Мысль остановилась на губах, не превратилась в слова. Это был час не Биргитты, порой в виде исключения речь могла идти не только о ней.

– У тебя остались контакты с кем-то другим из вашей юности?

Анника молчала мгновение, стараясь сделать вид, что задумалась.

– Не напрямую…

– Твой парень, который умер, его семья, друзья, родители?

– Нет!

Ответ получился резким, это удивило ее саму. Психолог сделал пометку в блокноте, и о чем, интересно? Может, Анника ответила неверно или не в той манере?

Темнота подступала к ней со всех сторон, неприятное ощущение пробежало вдоль спины. Она увидела родителей Свена перед собой, его красивую мать и крупного отца, Май-Лиз и Биргера. Анника не встречалась с ними после смерти Свена, сама не пошла на похороны, а они так ни разу и не появились в суде. Май-Лиз умерла, насколько Аннике было известно, от рака груди несколько лет назад.

– Твой отец умер, когда тебе было семнадцать лет, как ты пережила это?

Вентилятор попал струей воздуха в психолога, отчего ее коротко подстриженные волосы задрожали, бумажные носовые платки в картонной коробке пришли в движение.

– Ужасно, – вздохнула Анника.

– Как ты справилась с этим?

Дышать стало тяжелее.

– Я не думаю об этом.

– Как все случилось?

– Он пьяный замерз в сугробе.

У поворота к пляжу озера Таллшён, и она никогда не смотрела в ту сторону, проезжая мимо.

– У вас были близкие отношения?

Она считалась папиной дочкой, Биргитта – маминой.

– Так себе.

Психолог посмотрела на нее:

– Но ты чувствовала себя «ужасно», когда он умер. Нельзя ли описать твои эмоции немного подробнее?

Отец покинул ее. Оставил совершенно одну. Причем дьявольски неприятным способом, как старый пьяница. Люди жалели ее, не из-за того, что у нее умер папа, а по той причине, что он был таким глупым и слабым и выпивохой. Сначала ей хотелось, чтобы он умер от рака, или погиб в автомобильной аварии, или отдал богу душу по какой-то иной трагичной причине, в ее представлении это могло восприниматься как-то иначе, она переживала бы возвышенную печаль, люди жалели бы ее обычным образом. Сегодня это не имело никакого значения, но она не забыла те свои мысли.