Дурная кровь

Он неслышно подошел к двери с намерением посмотреть в установленный Анникой глазок. Пожалуй, это она заявилась собственной персоной с целью сказать, что передумала, поняла свою ошибку и хотела вернуться снова, если он простит ее. Он не был абсолютно уверен, что сможет сделать это, при мысли, как жестоко она обманула его, ей требовалось постараться, чтобы завоевать его благосклонность.

Он затаил дыхание и заглянул в глазок. Снаружи стояла София. Ему стало не по себе. Он не собирался открывать.

Она позвонила снова.

Томас открыл.

– София, – сказал он, пытаясь разыграть приятное удивление. – Входи.

У нее немного порозовели щеки, пожалуй, от смущения. От чего ему тоже стало немного стыдно за нее.

Он сделал шаг назад и пропустил Софию в квартиру (если ее можно было так назвать). Она смотрела в пол, когда вошла и снимала туфли.

– Я не помешала? – спросила София мягко.

– Нет.

– Я позвонила тебе на работу, и там сказали, что ты болен…

Она звонила ему на работу? Чем, черт возьми, она занималась?

Томас заставил себя улыбнуться.

– В министерстве почему-то считают, что мне время от времени необходима небольшая передышка, – сказал он, и София сразу же кивнула.

Она сделала шаг вперед, вплотную приблизившись к нему, обняла его за талию и прижалась щекой к груди.

– Я так скучала по тебе, – прошептала она. – И так рада, что ты остался у меня.

Он не знал, как вести себя. Если сейчас обнять одной рукой за спину, как поступить с крюком? Может, пусть себе свисает вниз? Или обнять и им тоже, сколь бы неприятным прикосновение жесткой резины ни могло оказаться?

Она поцеловала его, и он обнаружил, к собственному удивлению, что ответил ей.

София улыбнулась.

– У тебя не найдется чашечка кофе и для меня тоже?

Он сделал шаг назад, она поняла, что он только сейчас пил его, так неловко.

– Естественно, – сказал он. – Располагайся в гостиной, а я принесу…

Он вскипятил в чайнике воду, насыпал две полные чайные ложки «Нескафе» в чашку, наполнил ее кипятком, добавил немного молока и перемешал.

– Ах, – сказала она, когда Томас подал ей чашку. – Ты помнишь, как я люблю.

Он улыбнулся и сел рядом с ней. Ее щеки по-прежнему заливал румянец.

– По-моему, все прошло просто замечательно вчера, – сказала София, ее глаза горели. – Мне доставило такое удовольствие провести день с тобой, прогуляться, а потом миловаться на диване…

У него было настолько сильное похмелье, что пришлось таскаться по Эстермальму с целью хоть как-то прийти в себя.

– Все получилось так естественно, словно мы никогда не расставались, – продолжила София. – Знаешь, а может, нам…

Она замолчала, как будто искала нужные слова.

– Я, пожалуй, покажусь тебе назойливой, – сказала София и поставила чашку на придиванный столик. – Но меня интересует, не захочешь ли ты переехать со мной в усадьбу. В Сетер.

Она скосилась на него, потом посмотрела вниз на стол. Он не знал, какой реакции от него ожидали, поэтому сохранил нейтральное выражение лица.

– Как я тебе говорила, папа уже не в состоянии следить там за всем, это же тысяча сто гектаров леса и пятьсот – пахотных земель, главное здание требует ремонта… – Она вздохнула печально и посмотрела на Томаса. – У нас могла бы получиться просто фантастическая жизнь. Мы охотились бы осенью, встречали весну на вилле на Ривьере, отливали свечи на Рождество в старой деревенской кухне, Эллен могла бы иметь собственную лошадь, мы построили бы картинговую трассу для Калле…

– У меня ведь работа, – напомнил он.

София сглотнула комок и кивнула.

– Я уважаю это, – сказала она. – То, что ты делаешь, важно для Швеции. Мы, естественно, сможем сохранить пентхаус на случай, если понадобится ночевать в городе. И ты продолжишь работать столь долго, сколько пожелаешь. Я сумею справиться со всем в усадьбе, но хотела бы заниматься этим с тобой…

Томас посмотрел на нее и постарался спрятать презрение.

Неужели она действительно верила, что могла купить его с помощью обещания о беззаботном будущем? За кого она его принимала?

За заурядного жиголо?

* * *

Ветер прекратился и оставил после себя душный вакуум. Деревья тянулись к небу, словно вырубленные из камня. Ни один листочек не шевелился на них. Черные облака плотной массой висели над крышами домов, стирая все контрасты.

Анника въехала в свой городок со стороны Гранхеда, старалась смотреть в другую сторону, когда проезжала съезд к озеру Таллшён.

Она припарковалась перед торговым центром дешевых товаров, вышла из машины на словно налитых свинцом ногах. Это было неприятно, но не хуже, чем на двоечку.

Ветер, исчезая, казалось, забрал с собой все звуки. Анника повесила сумку на плечо и заперла автомобиль, сигнализация включилась с резким звуком, на мгновение нарушив тишину.

Стивен ждал в одиночестве на веранде кафе. Мать с двумя детьми сидела у барной стойки в прятавшейся в здании половине веранды, а в остальном в заведении посетителей не было. Анника купила себе капучино и чиабатту, как днем ранее, вышла на открытый воздух и расположилась напротив Стивена. Перед ним стояла наполовину опустошенная чашка кофе, а его руки слегка дрожали на поверхности стола.