Дурная кровь

Черстин покопалась в захламленных ящиках стола. Комиксы, порнографические журналы, которые он даже не прятал, интересно, как реагировала мать? Ручки с рекламными надписями, военные журналы, Мусор. В верхнем ящике вещи поинтереснее: маленький пакетик таблеток, судя по всему, анаболические стероиды, банка с запасными ключами: от дома, от машины, от велосипеда, от садового шланга, от чемодана и еще один ключ, который показался ей смутно знакомым. Не от банковской ли ячейки этот ключ? Что держал Бенни в банковской ячейке? Оружие? Под досками пола наверняка хранился целый арсенал, но вряд ли Бенни положит оружие в банк. Это не его стиль. Черстин снова подняла трубку.

— Это служба по работе с клиентами “Спарбанкен”? Здравствуйте, это Черстин Хольм из уголовной полиции. У вас есть база данных владельцев банковский ячеек? Или я должна… Хорошо, я подожду. Алло, да, здравствуйте, я из полиции. Черстин Хольм, Государственная уголовная полиция. У вас есть центральная база данных владельцев банковских ячеек? Или мне нужно звонить отдельно в каждый филиал? Отлично. Меня интересует Лундберг Бенни. Пишется, как слышится. Нет? Понятно. Спасибо.

Черстин позвонила еще в два банка, узнав их телефоны в справочной службе. Наконец она нашла то, что искала. “Хандельсбанкен” на Йетгатан, возле “Слуссен”. Хорошо хоть рядом с метро. Черстин забрала телефонную книжку и ключ от ячейки. Пока этого хватит. Мать Бенни, как и следовало ожидать, стояла за дверью, и появление Черстин застало ее врасплох. Мать сделала вид, что трет какое-то пятно на дверном косяке.

— У вас есть недавние фотографии сына? — спросила Черстин.

Мать забегала, вытащила откуда-то фотографию всей семьи. Бенни стоял посредине, обняв обоих родителей, которые рядом с ним казались очень маленькими. Он широко и слегка натянуто улыбался. О’кей. Подойдет.

Черстин ушла, оставив родителей Бенни переживать свою обиду и боль, хотя к какой боли не примешивается обида? Отец даже не повернулся в ее сторону, неподвижно сидя на диване.

Поезд до “Слуссен” доехал быстро. Под проливным дождем Черстин с трудом преодолела подъем на Петер Миндес-бакке и повернула на Йетгатан — еще несколько метров в горку, мимо банкоматов, и вот уже банк. Не взяв талон с номером очереди, Черстин сразу пошла к окошку, вызвав громкие протесты спешащих на обед клиентов. Она показала удостоверение.

— Я по поводу банковской ячейки, — сказала она оператору.

— Это к нему, — показал он на сотрудника, который, несмотря на наплыв народа, сидел и ковырял под ногтями. Увидев полицейское удостоверение, он вскочил.

— Банковская ячейка. Бенни Лундберг, — коротко произнесла Черстин.

— Опять? — спросил мужчина.

Черстин вздрогнула.

— Что опять?

— Его отец был сегодня утром сразу после открытия. При нем была оформленная по всем правилам доверенность, удостоверение сына и собственное удостоверение.

— Черт! — выругалась она. — Как он выглядел? Это он?

Она показала ему семейное фото Лундбергов. Банковский служащий взял снимок в руки и тут же вернул.

— Нет. Это простой рабо… Тот совсем другого типа.

— Это отец Бенни Лундберга, — сказала Черстин. У служащего вытянулось лицо. Она продолжала: — Как выглядел тот человек?

— Пожилой благородного вида мужчина с бородой.

— Понятно, — вздохнула она. — Борода, усы и все прочее. Вам придется пройти со мной в полицейский участок и помочь в составлении фоторобота.

— Но у меня дела…

— Дела потом. Но сначала дайте мне посмотреть ячейку, хотя я думаю, что она пуста. Номер?

— 254, — пробормотал мужчина, показывая дорогу.

Ячейка Бенни Лундберга, естественно, была пуста. Взяв с собой служащего, Черстин села в такси. Ну вот, опять составлять фоторобот. Как она устала от фотороботов!

* * *

У Вигго Нурландера болела голова. У Гуннара Нюберга болела голова. Собрав свои вещи, Нурландер переселился в кабинет Нюберга и оккупировал место Черстин Хольм. Теперь они вдвоем сидели там и работали. Перед ними лежал длинный список. Все многочисленные иммигранты, приехавшие в 1983 году, были собраны в этом списке, как в одном странном гетто, без учета их личных обстоятельств или страны происхождения. Чавес, который занимался составлением списка, позаботился, чтобы рядом с фамилиями эмигрантов из Америки стояла звездочка. Расположены фамилии были в хронологическом порядке.

Тысячи людей, американцев несколько сотен. Но это тоже много. Всех их следовало проверить, уточнить пол, возраст и прочее, и прочее.

У Нурландера кружилась голова. Он слишком рано покинул больницу. Микроскопические строки плясали перед глазами. Мерзавец Чавес, наверно, специально выбрал шрифт, от которого ломит глаза и начинает болеть голова. Нурландер выбежал из кабинета, его вырвало. Нюберг услышал это через открытые двери. Громкие булькающие звуки эхом отозвались в пустых коридорах.

— Слыхал? Знай наших, — сказал Нурландер, возвращаясь в кабинет.

— Езжай домой и ляг в кровать, — посоветовал ему Нюберг.

— Только если ты тоже поедешь.

— Не хочешь как хочешь. Тогда продолжаем. И без отдыха.

Нурландер бросил на него убийственный взгляд и продолжил.