Дурная кровь

Но я все еще был слишком пьян, и меня не удивило то, что я ничего не слышал. И кровавый след на полу, который тянулся от ванной в гостиную, не вызвал у меня подозрений.

Я подумал, что вырубился на диване после того, как пытался остановить Эйба. Или сам убил Симону под влиянием алкоголя. Но почему я мог совершить такое? Я никак не мог вспомнить, о чем говорил мне Эйб перед тем, как я вырубился.

До самого утра я трудился и как мог прибрал номер: стер все отпечатки пальцев и кровавые следы на полу. Меня страшно трясло, я думал только о том, что надо бежать из западни, которую устроил для меня Эйб, чтобы навсегда сломать мою жизнь. Несколько раз меня рвало. Потом я начал думать, как вынести тело Симоны из отеля.

Утром я повесил на дверь табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» и пошел в торговый центр через дорогу. Там я купил самый большой чемодан, какой смог найти, и кое-какую одежду для себя. Симона была девушкой миниатюрной, так что я смог затолкать ее тело в чемодан вместе с вещами, в которые был одет в ту ночь. У меня оставался еще один косяк, а в мини-баре я нашел несколько бутылочек виски и водки. Для храбрости я выпил их одну за другой, потом позвонил на стойку регистрации и попросил помочь спустить чемодан к такси. Меня не покидало ощущение, что все это происходит в кошмарном сне, что на самом деле я не еду в такси по Парижу, а в чемодане в багажнике нет тела Симоны.

Когда я вернулся на Рю-де-Ром, консьерж поинтересовался, как прошла поездка. Я ответил, что чудесно, и спросил его, не видел ли он Эйба. Консьерж сказал, что во время моего отсутствия месье Эйб не появлялся. Я затащил чемодан в квартиру и растянулся на кровати.

Думаю, я тогда быстро переходил из одного психического состояния в другое, причем с каждым разом оно становилось все хуже. В подобных ситуациях сначала испытываешь шок, тебя словно разбивает паралич. Как только приходишь в себя после шока, психика переключается в другое состояние – ты чувствуешь потребность в действии, тебе просто необходимо что-то сделать, чтобы избежать опасной ситуации. Усталость как рукой снимает, вдруг появляются силы, ты обнаруживаешь в себе способность быстро принимать решения и так же быстро действовать. Мозг работает с такой скоростью, что ты сам не понимаешь, как такое возможно. А потом приходит расплата: изнеможение и осознание того, что случилось. Это как удар в челюсть. Я без конца прокручивал в голове тот момент, когда нашел Симону в ванне, и думал о том, что она теперь мертва. И всякий раз это был удар под дых, и не только потому, что я потерял Симону. Ведь была вероятность того, что это я ее убил. Я пребывал в чужой стране, так что из меня вполне могли сделать козла отпущения вне зависимости от того, виновен я или нет. Для обвинения не составило бы большого труда убедить присяжных в моей виновности. А где искать Эйба – неизвестно, его адреса у меня не было.

Шкаф, куда я поставил чемодан с телом Симоны, притягивал меня как магнит. Я все думал, что он в любую секунду откроется, как в фильмах ужасов, из него выйдет Симона с изуродованным лицом и станет указывать на меня как на виновного. У меня в квартире было немного бренди, я выпил, но от этого стало только хуже, и меня снова вырвало. Под конец я вспомнил, что где-то в квартире есть снотворные таблетки. Я нашел пузырек и проглотил сразу несколько штук. Потом заснул, не раздеваясь, и проспал часов восемь.

Проснувшись, я первым делом подошел к шкафу, открыл и увидел, что там пусто. У меня едва не подкосились ноги. Немного придя в себя, я понял, что вещей Эйба в шкафу тоже нет. Тогда я подумал, что он приходил за вещами, захотел упаковать их в чемодан, а в чемодане обнаружил тело Симоны. Но вот почему он его забрал, я понять не мог.

Я принял душ, переоделся и спустился вниз к консьержу.

Я спросил его, видел ли он Эйба. Консьерж сказал, что нет, он только заступил на дежурство, а ночной консьерж уже ушел домой.

Вечером того же дня ко мне заявились полицейские. Я к тому времени выкурил целую пачку сигарет, у меня тряслись руки и подкашивались колени.

Полицейских было двое. Один лет под шестьдесят, второй – мой ровесник. Первое, что я увидел, открыв дверь, – исчезнувший чемодан. Странно, но я тогда почувствовал что-то вроде облегчения: теперь я отвечу за содеянное, если это действительно сделал я, но все это так или иначе закончится.

Я пригласил полицейских войти и подтвердил, что я – Джошуа Флейшер, гражданин США.

Меня спросили, принадлежит ли мне этот чемодан. Я подтвердил. Тогда меня спросили, почему я оставил его в три утра у перекрестка Рю-де-Ром и Рю-Дюплесси, всего в пяти минутах ходьбы от моего дома. Меня опознал бродяга, который ночевал на улице, он так и сказал: «Американец с Рю-де-Ром».

Я ответил, что не имею к этому никакого отношения, а бродяга, вероятно, видел Абрахама Хэйла, моего бывшего соседа по квартире, который приходил ночью, пока я спал, и был одинаковой со мной комплекции.