Дурная кровь

– Что ж, я не знаю, что она после этого сделала, как на это среагировала, но поверьте, она не сделала и четверти того, что собиралась сделать с вами в своих фантазиях. Я строила самые разные планы отмщения, один страшнее другого. Хотела разрушить его репутацию, обвинить в смерти мужа, сказать в фонде, что я отзываю свою рекомендацию, найти Симону и рассказать ей, что Эйб – опасный маньяк, а между ним и Флейшером нечто большее, чем просто дружба, если вы понимаете, о чем я.

К тому моменту, когда я прилетела в Париж, я уже сама не знала, чего хочу. Я чувствовала себя как брошенная домохозяйка, способная пойти на унижение, лишь бы вернуть своего молодого любовника. Я сознавала, в каком жалком положении нахожусь, но ничего не могла с собой поделать.

Я сняла номер в отеле на соседней с ним улице. На следующий день зашла в первый попавшийся салон красоты и, что называется, навела марафет. А потом пошла в фонд и старалась при этом выглядеть счастливой и уверенной в себе. Эйба там не было, и я отправилась к нему, мысленно умоляя Господа, чтобы ее с ним не было. Он оказался не один – с ним сидел Джошуа.

Консьерж позвонил наверх и сообщил, что к мистеру Хэйлу пришла женщина, но имени моего не назвал. Эйб остолбенел, когда увидел меня в холле. Он сказал, что в квартире сейчас Флейшер, и мы пошли в ближайшее кафе.

Вся моя уверенность в себе исчезла без следа. Я стала умолять его вернуться ко мне. Эйб никогда не бывал в подобных ситуациях, он растерялся и не знал, как реагировать. Просил понять его, говорил, что думал, что наши отношения закончились еще до его отъезда в Европу.

Короче говоря, я устроила сцену. Но потом смогла взять себя в руки и поняла, что безумно счастлива его видеть, даже при таких обстоятельствах. Я спросила его, любит ли он ту девушку и можно ли назвать их любовниками. Он не отрицал этого, но и не признавал, так что я до сих пор ничего не знаю о природе их отношений.

Нет смысла утомлять вас деталями… Эйб пытался все объяснить, просил прощения, а я настаивала на том, что наш разрыв – большая ошибка. Я соврала ему, что у меня есть кое-какие дела в Париже. В общем, я осталась там еще на несколько дней и стала за ним следить. Он встречался с Симоной, и я была больше чем уверена, что они без ума друг от друга. Я была не в себе, понимала, что веду себя постыдно, но, как я уже говорила, ничего не могла с собой сделать.

Под каким-то нелепым предлогом я забросила все дела в компании, бродила, как привидение, по огромному чужому городу и постоянно спрашивала себя: что я здесь делаю? Я даже не уверена, что события, о которых я впоследствии думала как о реальных, произошли на самом деле. Всю свою жизнь я была рассудительным человеком и вела себя согласно здравому смыслу – и вдруг превратилась в потерянную женщину, которая своим поведением принижает свой статус.

У меня было ощущение дежавю, я будто бы снова оказался в Мэне, в поместье Джошуа Флейшера, и мне рассказывали ту давнюю историю, только теперь от другого лица и под другим углом.

– Человека, который попросил меня рекомендовать кого-нибудь для работы в фонде, звали Пьер Золнер. Он преподавал в Политехническом институте. Я была уверена, что, если Эйб потеряет работу в фонде, он непременно вернется в Штаты. Поэтому я написала письмо, в котором оклеветала Эйба и Флейшера, и анонимно отправила его Золнеру. Позже Пьер позвонил мне и сообщил, что, несмотря на все его уважение ко мне и наши дружеские отношения, фонд был вынужден отозвать предложение о работе.

Я вернулась домой и зажила прежней жизнью. Какое-то время даже запрещала себе думать об Эйбе. Он больше мне не писал и не звонил, я тоже не пыталась с ним связаться. Однажды, в конце восьмидесятых, я случайно, детали тут не важны, встретила одного человека из Батон-Руж, который был хорошо знаком с Хэйлами. Он рассказал, что отец Эйба чуть не получил инфаркт, когда увидел, что его сын идет по улице Лос-Анджелеса. Но когда он его окликнул, Эйб притворился, будто не слышит. Я знала, что Эйб никогда не любил отца, поэтому меня не удивило, что он решил порвать с ним всяческие отношения.

То, что вы мне сегодня рассказали, доктор Кобб, очень прискорбно. Теперь я понимаю, что тогда просто со зла разрушила всю его жизнь. Если бы я не отослала то письмо, Эйб, возможно, жил бы сейчас с той женщиной, а вместо этого он вернулся и умер в одиночестве в психиатрической клинике.

Я понял, что Элизабет подошла к концу своей истории. Какое-то время мы просто сидели и молчали. Было видно, что у нее почти не осталось сил, а у меня было такое неприятное чувство, будто я перевернул вверх дном полки комода пожилой женщины и перерыл все ее нижнее белье.

Потом она спросила меня:

– Доктор Кобб, вы нашли ответы, которые искали?