Дурная кровь

– Нет, не стану. Берегите себя, Клодетт.

– Я вас не обманывала. Каждое слово, которое вы сегодня от меня услышали, – правда. Пожалуйста, поверьте мне. Может, я смогу еще что-нибудь вспомнить.

– Я вам верю.

Уходя, я затылком чувствовал ее взгляд. Неподалеку от кафе была остановка такси, и мне пришлось прождать несколько минут, прежде чем удалось наконец поймать машину. Перед тем как сесть в такси, я оглянулся, но Клодетт уже ушла.

Весь вечер я провел в своем номере, даже на ужин не спустился. Прислушиваясь к незнакомым звукам, я закрыл глаза и стал думать о том, что случилось в этом отеле сорок лет назад. Я почти увидел трех главных героев такими, какими они тогда были, молодыми, почти юными.

Я уже понял, что Джош рассказал мне свою версию той истории, и его версия не была ни правдой, ни ложью. Так же как и записи Абрахама были не дневником, а скорее обрывками его бредовых иллюзий. Но за всем этим, за неминуемым в связи с давностью событий искажением фактов, за ложью, путаницей, ошибками, субъективным восприятием и заблуждениями, стоял один непреложный факт: в ту ночь Симона бесследно исчезла.

Джош, вероятно, совершал в молодости жестокие поступки и наказал себя, пожертвовав все свое наследство на благотворительность. Абрахам, похоже, по приезде в Париж уже был болен и боролся со своей болезнью, которая в дальнейшем разрушила его мозг и превратила его в убийцу. Миссис Грегори покинула Париж после того, как, по ее словам, поняла, что Абрахам всерьез влюблен в другую женщину? Или она от ревности и отчаяния решила не ограничиваться одним анонимным письмом? Может, Лукас Дюшан испугался, что его Симона, любимица, уедет из Франции с одним из этих американских парней, которые крутились вокруг нее, пусть даже Клодетт говорила, что для нее это был всего лишь безобидный флирт?

И оставался еще один крайне важный вопрос: почему Лукас Дюшан не использовал свои связи, чтобы выследить Джоша и Абрахама? Он обожал Симону, а значит, должен был сделать все, что было в его силах, чтобы выяснить, что же с ней все-таки случилось. Или он сразу узнал нечто такое, что удержало его от шагов, которые он должен был предпринять? Могла Лаура стать свидетельницей чего-то настолько ужасного, что после этого бросила университет и несколько лет добровольно провела в психиатрической клинике?

В номере постепенно стало темно и так тихо, что я слышал собственное дыхание. Время и пространство перестали существовать. Пока искомые ответы ускользали от меня, я вспомнил историю из своего детства.

Однажды, вернувшись с работы, отец сказал мне, чтобы я запрыгнул в машину, и мы поехали на псарню на окраине нашего города недалеко от Канзас-Тернпайка. Отец с важным видом сказал, что мне предстоит своими глазами увидеть секретный способ, с помощью которого заводчики собак выбирают лучшего щенка из помета. Мы были в Канзасе, и дело было в восьмидесятые. Не уверен, что этот способ до сих пор используют. Скорее всего – нет.

Отец припарковал машину под дубом, и мы прошли на огороженную высоким деревянным забором поляну. Отец закурил сигарету и коротко переговорил с каким-то стариком. Хотя, возможно, это он мне, мальчишке, казался тогда стариком. Я ждал отца у сарая и изучал окружающую обстановку. В воздухе чем-то сильно воняло, а в сарае лаяли и поскуливали собаки. Впереди, на некотором расстоянии, я разглядел небольшой пруд, его поверхность блестела в лучах заходящего солнца. Ярдах в двадцати от сарая стоял кемпер с дровами вместо колес.

Мужчина вошел в сарай.

– Подойди ближе, Джей, – позвал меня отец, – сейчас он вынесет щенков.

Я пошел к отцу и на полпути обернулся, чтобы посмотреть, что происходит в сарае. А там завыла собака, и такого громкого воя я не слышал никогда в жизни. У этой суки отобрали в тот момент щенков.

Щенков было четверо, каждый размером не больше кулака, глаза у них еще не открылись и головки дрожали. Приятель отца вышел в центр двора и положил щенков на траву. А потом я увидел, что он взял канистру с бензином, и похолодел от страха.

Мужчина обошел щенков по кругу диаметром пять или шесть ярдов и по пути лил на траву бензин. Потом он вернулся в сарай и вывел суку, крепко удерживая ее за ошейник. Это была немецкая овчарка, она изо всех сил старалась вырваться от заводчика.

– Давай, Дон! – крикнул мужчина.

Отец чиркнул спичкой и бросил ее в траву.

В следующую секунду вокруг щенков возникло огненное кольцо высотой в один фут, и одновременно заводчик отпустил их мать.

Овчарка стрелой помчалась внутрь огненного кольца. Там она две или три секунды обнюхивала щенков, потом схватила одного зубами за шкирку и выпрыгнула наружу.

Заводчик потушил огонь из огнетушителя, подобрал оставшихся на траве щенков и положил их рядом с матерью. От пережитого волнения овчарка начала так усиленно их вылизывать, что я испугался, что она залижет их до смерти. А заводчик тем временем достал из кармана небольшой аэрограф с красной краской и пометил первого щенка.