Дурная кровь

Я вдруг понял, как все было. Абрахам проснулся первым. Он увидел тело и обставил место преступления так, чтобы выгородить Симону. Он, видимо, догадался о том, что произошло, понял, что Симона допустила ошибку, оставив медальон на шее сестры, и поэтому забрал его с собой.

Пытался ли он подставить Джоша, когда на следующий день оставил медальон в квартире на Рю-де-Ром? Выбросил чемодан на улице, чтобы привлечь внимание полиции? В отличие от Джоша, он знал, что Симона не умерла в ту ночь. Вот почему годы спустя, когда болезнь уже разрушила его психику, он устраивал этот маскарад с актрисой. Он пытался воссоздать мир, в котором они с Симоной по-прежнему были вместе. Но потом мозг Абрахама превратил его воображаемый Элизиум в ад, в котором Джош снова пытался отобрать у него любимую женщину.

– Я не сомневаюсь, что вы это сделали, – сказал я, – но не могу понять почему. Сначала я думал, это как-то связано с Джошем, потому что это вы организовали ту встречу в отеле.

– Это никак не связано ни с Джошем, ни с Абрахамом.

Я понял, что она готова рассказать мне правду, и не стал на нее давить. Она прикурила сигарету и какое-то время курила с отсутствующим видом.

– Тот человек, Перрин, как-то явился сюда в субботу вечером. Мы с Лаурой обе были дома. По чистой случайности приехали на выходные. Искали вместе в библиотеке на первом этаже какую-то книгу. Потом услышали голоса в отцовском кабинете и подслушали. Этот человек обвинял отца в предательстве, называл лжецом. Отец так и не узнал, что мы были там в тот день. Потом, когда он, как и вы сейчас, спросил меня, почему я это сделала, я сказала, что из ревности, потому что мы с Лаурой были влюблены в одного из тех американских парней. Я бы скорее умерла, чем сказала бы ему, что Лаура задумала его предать.

Я не хотела ее убивать. Она была моей младшей сестрой, и я любила ее. Но когда она в ту ночь ворвалась в мой номер, начала кричать и оскорблять меня, я испугалась, что ребята проснутся и услышат, какие вещи она говорит об отце. Я попросила ее оставить меня в покое, но она набросилась на меня. Я хватала ее за руки, но не могла удержать, она оказалась сильнее, чем я думала. Видимо, я вышла из себя, схватила с прикроватного столика первый попавшийся предмет и ударила ее по голове. А когда немного успокоилась, обнаружила, что держу в руке лампу и та вся в крови. Лаура без движения лежала на ковре. Я перетащила ее в ванную комнату, раздела и положила в ванну. Я пыталась привести ее в чувство, но потом поняла, что она мертва. Несмотря на все мои попытки, она не дышала, пульс не прощупывался. Когда я вернулась в комнату, Абрахам на секунду открыл глаза и посмотрел на меня, но, думаю, на самом деле он меня не видел. Я прошла в соседний номер через межкомнатную дверь, умылась, собрала все вещи Лауры и ушла. О том, что с ней в тот вечер была Клодетт, я не знала.

Симона плакала. Не всхлипывала, не кривила лицо от рыданий, слезы просто текли по ее щекам, тяжелые и блестящие, как два ручейка расплавленного свинца. Я сам до конца не понимал, почему мне так важно узнать о том, что тогда случилось. Но в тот момент, когда я наконец добрался до финала истории, я чувствовал себя так, будто отправился на край земли, надеясь собрать воедино нечто важное, а в результате у меня на руках оказалась дурная кровь другого человека. Какой смысл в постижении чужих кошмаров, если у тебя есть свои? Возможно, Джош был прав, и факты порой бывают истинными и поддельными, потому что в реальной жизни нет правды, только правды и ничего, кроме правды.

Кошка вдруг встрепенулась и убежала. В саду между лужами подрагивали тени раскачивающихся яблонь.

– Но зачем Лаура пришла в отель? – спросил я. – Какая связь между этой историей и вашим отцом?

Она передернула плечами и потушила сигарету:

– Мне было плевать на инсинуации этого Перрина, но вот Лаура отнеслась к этому иначе. Она затеяла собственное расследование и пришла к выводу, что Перрин говорил правду: наш отец был предателем. Мы много дней спорили. Я пыталась убедить ее, что она ошибается. Если бы наш отец был предателем, нацисты бы не депортировали его родителей и они бы не умерли в концентрационном лагере. Но она меня не слушала, ее так называемые аргументы против отца были абсолютно нелогичны. Я так и не поняла, действительно она в них верила или просто хотела наказать отца, потому что я, а не она, всегда была его любимицей.