Дурная примета

— Чепуха — страшно! — говорит Стина. — Это все Винкельман. Приходится переезжать, потому что отца со мной не стало.

— Понимаешь, ей всего-то шестнадцать годков, — поясняет Боцман. — Пастор не разрешает ей жить одной в смысле как бы нравственности.

Йохен Химмельштедт, не первый год знающий Боцмана, не верит своим ушам.

— Постой, какое тебе-то дело до Винкельмана с его нравственностью? Что за чертовщина такая? — говорит он. — Совсем ничего не понимаю. Винкельману взбрело в голову насчет нравственности, и ты берешь Стину в свой дом? Не-ет, Боцман, это какая-то ерунда, Боцман! У тебя у самого жрать нечего, как же ты хочешь еще и Стину прокормить? Если этот пьяница сует нос в Стинины дела, пусть сам и забирает ее к себе.

Боцман смотрит в землю, вялым жестом сдвигает шапку на затылок.

— Все это не так просто, — говорит он. Боцман мнется, и Стина приходит ему на помощь.

— Очень мне нужно к пастору. Я бы сама к нему не пошла. А так и Боцману кое-что перепадет.

Йохен Химмельштедт задумывается.

— Ах так… И Боцману кое-что перепадет. Это как же понимать?

— А что, — говорит Вильгельм Штрезов, — ей у нас будет неплохо. К тому же Берта больна, и вообще…

— Да ладно, скажи уж, все равно ведь скоро узнают, — говорит Стина.

Но Боцман не считает нужным обо всем рассказывать:

— …будет кому обед сварить, печку истопить.

Он смотрит в небо, там горят редкие звезды, озаряя слабым мерцающим светом деревенскую улицу Дазекова и троих повстречавшихся здесь людей. Йохен Химмельштедт, глубоко засунув руки в карманы штанов, намеревается продолжать расспросы. Почему-то Боцман кажется ему не таким, как всегда, без обычной самоуверенности. У Йохена возникает много вопросов. «Если бы пастор послал Стину к какому-нибудь старику и тот, по глупости, взял бы девку в дом, это бы еще куда ни шло. Но ведь Боцман — он еще парень молодой…»

— Ну, пока, Йохен. Опять вроде подмораживает. Оттепель не продержится долго.

— Да, опять вроде подмораживает, — говорит Йохен Химмельштедт.

И тележка едет дальше. Йохен Химмельштедт, глядя вслед Боцману и Стине, качает головой…

— Боцман, а чего вы перетаскиваетесь ночью? Дня вам, что ли, мало, Боцман? — кричит он вдогонку. Но Вильгельм Штрезов не намерен больше отвечать. Он отлично понимает, куда целит Йохен Химмельштедт.

Немного погодя, уже неподалеку от дома, Стина говорит Боцману:

— Вот видишь, Боцман, — я тебе сразу сказала. Теперь они опять станут драть глотку. Спокойно могли бы перебраться днем… Впрочем, мне-то все равно.

— На людей не угодишь, — говорит Вильгельм Штрезов.

И вот они уже у избушки Боцмана. Евгений и Фрида стоят, взявшись за руки, перед дверью. Они выбежали, заслышав скрип тележки. Потрепав сына рукой по волосам, Боцман разрешает ему переносить в дом имущество Стины. Сама Стина берет кастрюли и сковороду. По просьбе Фриды подает ей молча сумку с бельевыми прищепками и деревянными ложками. Войдя в дом, она сразу проходит на кухню. Сюда Боцман и Стина вносят все вещи, привезенные на тележке, взятой напрокат у лавочника Клозе, ибо спать Стина будет здесь. Только шкафчику в кухне не находится места, и его несут в горницу.

Стине нравится такой порядок. Она долго жила в одной комнате с отцом, но когда оказалась одна, быстро к этому привыкла и отказываться от отдельной комнаты уже не хочет. Кровать ей Боцман сколотил из досок, отыскавшихся в сарае, а в будущем пообещал настоящую, столярного изготовления.

— Если когда-нибудь дойдет дело до нового дома, получишь, Стинок, настоящую комнату, на все время, пока замуж не выйдешь, — сказал он. — Ну, да это когда-то еще будет…

Стина только пожимает плечами. В последнее время она вообще много не разговаривает. Ходит, погруженная в глубокую думу, механически выполняет работу и, хотя отвечает на обращенные к ней слова в своем обычном, несколько вызывающем тоне, сама разговор заводит редко. Вот и сейчас ей было бы более всего по душе остаться сразу на кухне, прибрать немного, постелить постель и лечь спать.

Но это невозможно. Там, в горнице, ждет Берта Штрезова. С ней Стина еще не виделась. Обо всем, что следовало уладить, договорились с Боцманом. Она немного боится встречи с Бертой. Стина, как все в деревне, считает Берту высокомерной и неприступной. С Боцманом легко найти общий язык, но как вести себя с Бертой, не сразу поймешь. Стину беспокоит, поладит ли она вообще с Бертой? Она не любит, когда ей указывают и приказывают. И Боцман пообещал, что, пока Берта болеет, Стина будет вести хозяйство самостоятельно. А там видно будет.

Обещание это Боцман дал с легким сердцем. Он полагал, что Берта только обрадуется, если ей не нужно будет ни о чем заботиться. Правда, вчера у него произошло недоразумение с женой, но это, считает он, не имеет большого значения. Когда Боцман рассказал, что Стина переедет к ним и что за это он получит билет на лов угрей, жена встретила эти вести далеко не так радостно, как ему хотелось бы. Ее первыми словами были:

— Молодую девушку в дом! — И она добавила задумчиво: — Из-за Стины билет? Кто же тебе его дает?