Дурная слава (СИ)

Артурчик срывается на истерический гогот:

— Не, Димана нельзя! Смотри, как он девчонок подогревает! — И тянет довольно: — Жара-а! Пока еще нет, но к полуночи точно будет.

Из-за поворота вырисовывается Гарик в обнимку с какой-то гигантской сарделиной и, заметив меня, горланит на всю округу:

— Ох, ты! Тони! Ты где пропадал-то?

— Кстати, да. Мы уж думали, тебя Джон сожрал. Ты че пристраиваешь свой байк, где попало?

— Почему, где попало? — как можно небрежнее отмахиваюсь я. — У нас с ней любовь.

— А-а, — ржет, как укурыш, Артур, — у тебя сегодня, я вижу, все в порядке с настроением. — И хрюкает: — В баню пойдем?

— Пойдем.

— А потом в бас нагишом!

— Можно и в бас.

— Во-о-о! — хлопает меня ладонью в грудак. — Это по-нашему!

И уже через несколько часов мы, распаренные и разгоряченные, с дикими воплями испытываем на вместимость бассейн. А когда самым последним на нас с разбега летит Диман и сверхмощной бомбой падает на головы, я намеренно ору как можно громче, чтобы меня было слышно по ту сторону забора.

Я лежу в шезлонге в относительной тишине двора, в самой отдаленной части, пока Артур и его команда в фанатичном исступлении чебурашатся перед домом, в беседке, и смотрю на эти лживые лампочки, которые напоминают мне о ней, о рыжей бестии с шоколадными глазками и ванильными губками. Сейчас как никогда мне хочется словить свой лакомый кусочек и быть рядом с ней, с этой непокорной и такой желанной девчонкой, но раз я решил ее приручить, буду идти до конца.

Я не знаю, что она там, за забором, делает — может, мучается в сомнениях, снова шпионит за мной или любым способом старается отвлечься, — но мне нравится развивать эту тему и строить любые догадки.

Я запрокидываю голову в небо и, полагаясь только на интуицию, ищу на темном куполе ее Кассиопею.

Внезапно телефон, о котором я давно успел позабыть, издает короткий сигнал, возвещающий меня о входящем сообщении, и мне сначала даже лень на него реагировать — ну что там может быть, очередной спам? Но помедлив немного, как бы плавно и неторопливо высвобождаясь от приятного плена размышлений, я снимаю блокировку с экрана и…

Вот ведь рыжая бестия!

Чертовка как-то узнала мой номер телефона и прислала свою интригующую фотку, на которой она в неприлично короткой клетчатой юбке отрывается на танцполе.

«Привет из клуба!»

«И что ты там делаешь?» — поспешно набираю ей я.

«Танцую» — прилетает в ответ.

Меня скручивает в узел, и я, одержимый жгучей, мучительной ревностью, подрываюсь с шезлонга, на ходу натягиваю майку, прыгаю на мотоцикл, как ужаленный, срываюсь с места и вмиг покидаю Озерки.

Я несусь по шоссе, ощущая, как встречный ветер отвешивает мне пощечину за пощечиной, злюсь и тут же одобрительно ухмыляюсь: переиграла, провела! Маленькая стервочка! Смеюсь и предвкушаю нашу скорую встречу. Ведь Джонни именно этого добивается: ей снова не терпится оказаться в моих руках?

Как безумец я влетаю по порожкам клуба, сталкиваюсь на входе с фейсконтролем, меж нами с первого слова возникают некие разногласия, и если бы не Руслан, боюсь, для меня все быстро бы закончилось. А так, слегка подостыв с ним на улице, я, в конце концов, все-таки попадаю на танцпол, но в какой его угол не заверну, как не перережу его вдоль и поперек, мне не удается отыскать рыжую бестию.

Я даже поднимаюсь на балкон, чтобы сверху просканировать хаотично двигающуюся толпу и высмотреть одну вертлявую, соблазнительную попку, но все мои попытки и надежды с каждым следующим треком рассыпаются в пыль. Тогда я, спустившись в относительно тихий бар, набираю ее номер.

Джонни отвечает не сразу. Ей удается изрядно меня извести, прежде чем я с мыслями о том, что с ней все хорошо, измученно выдыхаю:

— Ну и где ты есть?

— А ты где? — игриво отзывается она.

И я, услышав вожделенный голос в трубке, бессознательно улыбаюсь:

— В клубе. А ты?

— М-м, — мурлычет кошкой она. — А я дома.

— В смысле, «дома»?!

На что она кокетливо усмехается:

— Ну а где мне еще быть? Ты же не разрешаешь мне…

— А фото? — нетерпеливо перебиваю ее я.

— Вижу, понравилось? — хихикает стервочка.

Коварная обманщица! Авантюристка! Чертовка!

И я, ухмыляясь сам себе, медленно направляюсь к выходу.

— Ладно, — соглашаюсь я, — ты меня уделала, Джонни. Тебе удалось обвести меня вокруг пальца. Но я уже еду, еду к тебе! Ты слышишь?

Она молчит.

Она меня слышит. И я чувствую, как улыбается. Маленькая негодница!

Но тем слаще будет наш поцелуй!

Я выхожу из клуба, сажусь на мотоцикл и с уже холодной головой трогаюсь с места. Теперь ночной летний ветер покладистым щенком ютится у меня на плечах, виляя метелкой-хвостом, треплет волосы, шершавым языком лижет щеки и время от времени воет мне в ухо. Наверно, на луну. А я все мчу и мчу, глядя в манящую даль, туда, где за лесополосой притаилось мое сумасшедшее счастье.

Подъехав к знакомой калитке, в последний момент я решаю не тормозить, а, снизив скорость, рассерженно рычу. Нет, я не пойду к тебе разбираться, Джонни! Я оставлю тебя…

Я твой. Ты моя.