Дурнишкес

Сравните, как совпадают обе характеристики! Одну писали в Киеве, а другую подсмотрели и переписали в Вильнюсе, но обе об одном и том же феномене всех революций - идиоты у власти.

Ю.Борисов подружился с Паксасом. И что в том плохого? Сколько мировых властелинов, президентов, крупных политиков дружило с людьми из других стран и с иными взглядами? Тысячи! В качестве примера можно привести дружбу германского императора Вильгельма II с русским царём Николаем II. До Первой мировой войны они переписывались друг с другом. Чтобы не страдал престиж обеих империй, они выбрали нейтральный английский язык, но никто не подозревал их за это в измене родине, хотя один был не совсем русским, а другой не вполне чистокровным немцем. Подобная подозрительность возможна только между людьми низкого пошиба, которые утром, ещё не продрав глаза, начинают думать:

кому же я смогу продаться сегодня?

Показывая свои владения, Юрий, с нескрываемой гордостью и чувством удовлетворённости собственным творением объяснял мне каждую деталь, предназначение каждой вещи, на которую я, по его мнению, мог не обратить внимания. Ничего напускного, речь деловая, доходчивая, как если бы я был начальником цеха, и мне пришлось бы всё это повторить. Меня удивляло, с какой любовью и в каком строгом, можно сказать, в педантичном порядке здесь всё было сделано: для каждой удочки, для каждой машины, для каждого инструмента - своё место. А для меня - мексиканская шляпа.

Жилой дом построен так, что из любой комнаты всё вокруг видно. Оборудование новейшее, модное, но не слепо скопированное, всюду присутствует собственная выдумка.

-    Кто здесь архитектором был?

-    Все понемногу, - усмехнулся в усы, потом приоткрыл стильные двери и захлопнул. - Кабинет президента.

Эти слова он произнёс так естественно, как будто это говорил о сыне или отце. Кабинет президента! Ну и что такого? Даже после всего этого шума, после кавардака, устроенного консерваторами и Адамкусом, он держался слова - кабинет президента. Увидев, что я сильно удивился, он вновь доходчиво объяснил:

-    А почему бы и нет? Вильнюс рядом, а здесь теннисная площадка, прекрасная мотоциклетная трасса, озеро... Можно не только отдохнуть, но и поработать. Связь безукоризненная.

Потом он покатал меня по той захватывающей дух трассе, будто камень пошвырял в разные стороны, показал новую баню, усыпанный песком берег. Моя жена, не выдержав, тихо восторгалась:

-    Такому порядку, чистоте и вкусу мог бы позавидовать самый придирчивый немец. Просто идеально.

По усадьбе я побродил и один, поговорил с работниками, потому что охранники были приучены молчать. Вначале люди избегали откровенничать, но, узнав, кто я такой, говорили и проще:

-    С ним (Борисовым) скучать не приходится, - сказал один, занимавшийся рубкой дров. - Он болен работой.

-    Строг, но справедлив, - добавил другой. - Не жаден.

На таких мир держится.

Так хороших людей хвалил и мой отец.

Я гулял, разговаривал с женой и матерью Юрия и всё думал, где он ошибся в своих отношениях с Р.Паксасом? Сдаётся, общая ошибка честных людей дела - всё мерить по себе. Такие уверены, что порядок должен быть не только у них, но и в государстве... Должен! Однако при наведении порядка они забываются и не обращают внимания на извечное историческое правило: с чиновниками, родившимися вместе с беспорядком и хаосом, этого сделать невозможно. Такое занятие сродни писанию вилами по луже. Заморозить бы эту лужу общим железным порядком, тогда хоть какой-то след остался бы.

За обеденным столом я как-то упомянул и Виктора Успаских.

-    Сам виноват, - бросил Юрий.

-    Ну, а вы?

-    Тоже вляпался, хвастаться нечем, - и больше на эту тему - ни слова.

Правда, об Успаских я вспомнил в связи с тем, что и он мне показывал всё своё хозяйство, которое не уместилось в городе Кедайняй и нескольких районах. Теперь и он стал врагом Литвы, потому что стал финансировать себя, а не Адамкуса да Паулаускаса. А те «обиженные», скрывая свои преступления, преподнесли его как виновника бед всего нашего народа, хотя этот человек, как-никак, создал в Кедайняй свыше шести тысяч рабочих мест, гораздо больше, чем все вместе ландсбургасы, адамкусы, казицкасы и паулаускасы. Если когда-то понадобится, каждый кедайняец сбросится для этого «врага» не по одному литу... А где будет клянчить подаяние та патриотическая помойка? Со своих будет драть по три шкуры. Чтобы бороться с такими, о, "великий" наш Альгирдас, есть один очень хороший способ: собрать их всех на «Корабль дураков» и посреди какого-нибудь моря разбомбить. Если кто-то выплывет, опять принять его во власть. Но мы так никогда не сделаем, потому что сами больны похожей болезнью. Ваша милость, всю жизнь околачивавшая пороги кабинетов ещё более глупых начальников, от борьбы отвыкла, хребет стал слишком гибким, хотя как-то в сердцах вы изволили проговориться:

-    Кто развалил наше правительство, тот пусть и создаёт новое.