Дурное влияние (СИ)

Если бы Велен был уверен, что смерть эльфа спасет Андуина и Азерот – решился бы он на убийство? А если он знает, что шанс положительного исхода велик – должен ли он попробовать? Не вправе, но должен – удручающе знакомый парадокс.

В последние тысячелетия сомнительная честь принимать неприятные решения была в большей степени прерогативой Длани Аргуса. Но Велен помнил, сколько раз он отдавал распоряжение о побеге с планеты, бросая на растерзание Легиону бывших соседей и друзей, а иногда и часть своих соплеменников, не успевающих добраться до корабля быстрее армии демонов. Сколько раз, узрев в будущем картину успеха, давал добро на военные операции, в которых неизбежны невинные жертвы. Да много еще чего…

Правитель сталкивается с множеством искушений и опасностей. Его может поглотить жажда власти, а может раздавить ответственность. Может одурманить легкость аргументов «это во благо моему народу» и «таков мой долг», а может уничтожить нерешительность. Нет панацеи от этих бед. В мирное время легко держаться от такого рода крайностей подальше, но на пороге войны приходится лишь отчаянно балансировать между ними.

Было бы проще, если бы Велен был уверен, что Каэль’Тас осознанно сотрудничает с демонами, а не является всего лишь запутавшимся ребенком, такой же невинной жертвой коварства Легиона, какой станет Андуин. Велену приходилось идти на отчаянные меры – но не отдавать приказ об убийстве невиновного.

Попробовать скомпрометировать эльфа перед всем Азеротом? У него много защитников, как политик он выгоден Альянсу, люди еще помнят заслуги его отца, его любит эльфийский народ. Влияния у Каэль’Таса тут побольше, чем у пришельца Велена. Будет сложно, но время еще есть. Поискать доказательства его связи с Иллиданом, уговорить Лиадрин свидетельствовать, обнародовать кое-что из иллидарийских грешков на Дреноре…

Что еще можно сделать?

Велен провел эти три дня в медитациях и молитвах Свету. Он просил послать ему мудрости для принятия правильного решения, и его молитвы были услышаны.

Сначала Велен подумал, что Свет послал ему испытание веры. Принципы Света или успех дела Света, чистые руки или спасение Андуина, жизнь мальчика Каэль’Таса или победа в битве с Легионом. Но он ошибался. Это не испытание.

Это второй шанс.

Саргерас совратил Кила обещаниями силы. Силы, которую можно будет использовать во благо – или как угодно. Велен вовремя избежал такой судьбы, но вся его жизнь пошла наперекосяк. История повторяется. Теперь в роли Саргераса - сам Кил’Джеден: или напрямую, или через Иллидана. На месте Кила оказался Каэль’Тас Солнечный Скиталец, умный, любопытный и жадный до силы, уже готовый шагнуть в пропасть. А роль Велена отведена его юному ученику. Через Каэль’Таса Кил’Джеден затянет Андуина во Тьму. Даже если потом он прозреет – будет уже поздно. Велен не желал ученику такой судьбы, да и Каэль’Тасу тоже – ведь, ко всему прочему, его судьба небезразлична Андуину.

Даже это восхищение до боли напоминало собственное отношение к Килу, когда они оба были молоды. Каэль’Тас, гораздо более красивый (насколько Велен понимал человеческие каноны красоты), более опытный и искушенный в жизни, чем Андуин, да еще и занимающий самое высокое положение в своей стране. Наверняка юный веленов ученик был счастлив, что у него есть такой друг, который снисходительно считает его самого равным себе. Как Велен в свое время удивлялся и радовался, что успешный карьерист и политик Кил остается с ним.

Тогда, на Аргусе, Велен ошибся, сбежав без Кил’Джедена и Архимонда. Надо было забрать их с собой, пусть насильно, но уберечь от превращения в не знающих жалости, равнодушных к чужой боли разрушителей. Велен возблагодарил Свет за то, что одарил его пониманием. Теперь он знает, что нужно делать.

Он спасет обоих мальчишек.

Идея оградить от Легиона и Каэль’Таса тоже наполнила Велена необычайной бодростью и энтузиазмом. Ему стало ужасно стыдно за то, что она не пришла ему в голову раньше. Он, служитель Света с многотысячелетним опытом, должен был первым делом подумать о таком бескровном, этичном и мудром варианте.

В назначенное время Велен встретился с Хранителем. Раскрывать ему свой план не было необходимости. Свою роль тот уже выполнил, позволив Велену найти нужное видение, и больше в сотрудничестве не было смысла. Было немного стыдно за то, что воспользовался артефактом без его ведома и разрешения, но, с другой стороны, эта вещица и самому Хранителю не принадлежала. Велен произнес короткую речь, суть которой сводилась к тому, что он благодарит Хранителя за предложение и за искреннее беспокойство о его ученике, но все сделает сам.