Дурное влияние (СИ)

На следующий день Велен снова отправился побеседовать с Каэль’Тасом. Чары иллюзии, регулярно обновляемые им теперь, как назло, слетели, стоило Велену переступить порог каэль’тасовой гостиной, а в закрытом от магии помещении снова сотворить их было невозможно.

- Вам так гораздо лучше, - заявил эльф вместо приветствия, оглядев дело рук своих. Тон его был удивленным и даже благожелательным. - Сразу моложе выглядите, и осьминог стал заметнее.

- Я так понимаю, Кадгар решил сменить стиль тоже после встречи с вами, юный пироман? – огрызнулся Велен. Зачем Каэль’Тас, умелый чародей, вообще таскает с собой эту создающую огонь штуковину?

- Кадгар? Не-е-е-ет, - задумался эльф, а потом глубокомысленно поднял указательный палец. – У меня где-то есть единомышленник.

- Вижу, ваше настроение уже улучшилось. Отрадно, - заметил Велен нейтральным тоном.

- Я решил найти в происходящем положительные стороны, - снисходительно пояснил эльф, вальяжно развалившись в кресле. - Мои союзники и подданные явятся оборвать вам осьминожьи щупальца, и в процессе помирятся и подружатся между собой. Разве не здорово? Совместная борьба – лучший объединяющий фактор! Ради этого можно потратить недельку-другую.

- Жаль вас разочаровывать, ваше величество, но я принял некоторые меры, чтобы нас не нашли. Но поиски сближают, это верно.

В последующие дни общение между ними протекало довольно неровно. Каэль’Тас дерзил сначала от страха, а потом - потому что понял, что ему ничего за это не будет. Велен был рад, что тот осмелел по-настоящему. Он не хотел запугивать ребенка.

Испытывая его терпение, Каэль’Тас пытался устраивать голодовку. Велен, узнав об этом, озадачил поваров. Доставленное с Дренора копченое мясо табулка источало аромат, который лишал воли самого привередливого гурмана. Эльфа хватило на полдня, а вторую попытку голодовки ему, наверно, не позволила предпринять гордость.

Пару раз Каэль’Тас прогонял Велена и требовал никогда больше не появляться в его «темнице», но потом передавал через охранников милостивое разрешение навестить. В первые две недели Велен еще пару раз был вынужден уходить, не попрощавшись, чтобы не высказать наглому мальчишке все, что о нем и его поведении думает.

Переломным моментом в их общении стал случай, когда Каэль’Тас довольно грубо обругал своего тюремщика на эредане. Велен вместо того, чтобы, как обычно, снисходительно проигнорировать невоспитанность собеседника, поправил его грамматическую ошибку.

- Я думал, дренеи теперь не знают этот язык, - удивился эльф.

- Мне тридцать тысяч лет, дитя, но Свет хранит меня от старческой забывчивости, - фыркнул Велен.

Привычное общение в стиле «мудрый духовный наставник» только провоцировало возмущение Каэль’Таса, поэтому пришлось перейти на менее формальные и даже несколько язвительные манеры. Попытки завести разговоры о пути Света, разумном отношении к силе и уважении к вечным ценностям приводили к ссорам, и Велен решил на время от них отказаться. Теперь же Каэль’Тас сам потянулся за мудростью старшего. Сначала они обсуждали только разные языки и культуры разных народов. Но они оба были чародеями, поэтому и другие темы для бесед стали находиться быстро.

Эльф все больше напоминал Велену молодого Кила, каким тот был в годы их совместной учебы. Свет, как же давно это было! Азартно тыкая пальцем в ошибку в каэль’тасовой формуле, Велен особенно остро осознавал, как сильно соскучился по общению с Килом. Последнюю тысячу лет они виделись всего несколько раз, да и то: то ссоры, то недомолвки.

Удивительно, но Каэль’Тас ухитрялся одновременно напоминать Велену и Кила, и К’уре. Возможно, все дело было в том, что уже много лет редко кто осмеливался на равных спорить с Пророком. И в том, что некому было завести с ним ни к чему не обязывающий разговор о чародейских техниках, а не о пути Света или политике. Все эти тысячелетия он подпускал к себе близко только К’уре и Кила, а теперь они оба были недоступны. Надо прекращать сторониться других, сказал себе Велен. Сколько раз Тиранда приглашала его нормально посмотреть на Дарнас и уцелевшие красоты Ашенвальского леса?

Велен не оставлял надежды со временем перевоспитать мальчика. Но пока сосредоточился на том, чтобы установить хорошие отношения с ним. Он даже стал ловить себя на том, что задерживается у Каэль’Таса дольше, чем требовала необходимость развлекать и морально поддерживать пленника. Он был рад, что отказался от первоначального решения разместить «темницу» подальше от Экзодара – тогда бы он не смог навещать Каэль’Таса часто, и тот от постоянной скуки возненавидел бы и его, и его народ, и силы Света за компанию.