Дурные сны. Безумие (СИ)

Сказал кому-то я, кидая взор на плафон.

На старой люстре, что сделана еще в Совке

Лежит нетронутая пыль с пауками.

А я в последний месяц вроде говорил во сне

Стену бетонную от злости лупил ногами»*

Рыкнув, Марк убавил звук, но поток рэпа, который начитывал мужской голос, было сложно остановить — он проникал в голову, о опутывал своими липкими нитями разум парня. Он действительно плохо спал, списывая всё на загруженность по работе. Марк настолько привык врать окружающим, что смог убедить в этом и себя. Как и то, что уже месяц он бреется через не хочу, регулярно появляясь в конторе с колючей щетиной и глубокими тенями под глазами.

На автомате остановившись перед светофором, который горел красным, брюнет невольно вслушивался в текст.

«Я ненавижу эти бл*дские книги

Я ненавижу эти бл*дские сериалы,

Ведь там люди любят друг друга искренне

И Хэппи эндом кончается финал.

Я ненавижу твои рыжие волосы

И обожаю их настолько, что утопаю.

Я ненавижу твои лживые губы,

А ведь когда-то была ты другая»

Невольно вспомнился их первый — и единственный — поцелуй. Тогда Марк просто поддался какому-то своему эгоистичному порыву. Особенно после того, как тот хмырь Евгений кинул какой-то пошлый намек в сторону рыжего. Ему хотелось показать и доказать Яну, что только на него он имеет право так смотреть, только Кораблёв может на него влиять так, и никто, кроме него, не имеет права трогать и целовать его. Брюнет уже ни разу успел пожалеть об этом, потому что губы парня не давали ему с того вечера спокойно спать и просто существовать.

Раздались недовольные гудки и, вздрогнув, Марк понял, что уже несколько секунд тупо смотрит перед собой, в то время, как светофор уже сменил цвет на зеленый. Чертыхнувшись, парень рванул в сторону дома, проклиная и Яна, и трек, и всех, на кого падал его хмурый взгляд.

Наконец, оказавшись у родного подъезда, Кораблёв поднялся в квартиру, которая за последние недели стала ему домом. Хотя, иногда он поднимался на четвертый этаж с опаской — скандалы и перебранки Артёма с Оксаной нередко доходили до такой стадии, что впору было рыть окопы и, вооружившись каской и броневиком, идти в атаку. Удивительно, что несмотря на такие бурные и взрывные отношения, все, без исключения, друзья и знакомые были уверены — эти двое безумно любят друг друга.

Марку нравилось жить с братом и его девушкой — их бурлящая через край энергия не позволяла ему погрузиться в пучину уныния с концами. Да и готовила Ксюша очень вкусно, почти как Ари. Только если рыжая придерживалась более традиционной кухни, то новая соседка нередко баловала своих мужчин чем-то экзотичным, вроде роллов, кессадилий и прочей странной еды.

— Я дома, — устало уронил Марк, скидывая пальто в прихожей.

— О, приперся, — из кухни в одних джинсах, вышел Артём, демонстрируя свои татуировки, которых стало несколько больше — механический «рукав» разросся, пуская нити по торсу парня, — Чего так долго?

— Пробки, — коротко ответил брюнет и прошел в свою комнату.

Артём проводил брата задумчивым взглядом и вернулся на кухню, где Ксюша, развернувшись на всю небольшую площадь, лепила вареники.

— Сегодня он не в настроении, — сообщил Артём своей половине.

Та только приподняла одну бровь, не отвлекаясь от лепки:

— А разве бывает как-то по-другому? Твой родственник всегда такой.

— Не до такой степени, — покачал головой татуированный парень, — Я его неплохо изучил — всё-таки родственник.

— Тогда, может, поговоришь с ним? — предложила Ксюша, — Его явно гложет что-то. Нельзя держать всё в себе — разорвет. Я как-то беседовала с одним психологом…

Артем приподнял одну бровь и улыбнулся, сверкнув голубыми глазами:

— Вот как…

— По работе, — закатив глаза, фыркнула девушка, — Так вот, он мне сказал, что если ребенок постоянно сдерживает свой гнев, то рано или поздно он найдет выход в неконтролируемых проявлениях жестокости. Сначала издевательства над зверушками, а потом и над людьми. Это я к чему — Марк хоть и не ребенок, но я не хочу однажды ночью проснуться от того, что твой брат пилит мою ногу.

Представив себе эту картину, Артем поежился:

— Ты слишком красочно всё описываешь. Аж жутко.

— Это я еще не описала, как кровь ручейками стекает по моему телу, пачкая простыни и капая на пол, — усмехнулась Ксюша и уже более мягко добавила, — Поговори с ним. Или, если хочешь — мы можем сделать это вдвоем. За ужином. Который наступит очень скоро, если ты поможешь мне навести порядок.

Кивнув, Артём поднялся на ноги. Вдвоем они быстро убрались на кухне и, поставив в центр стола большое блюдо с домашними варениками, позвали Марка к столу. Который не замедлил явиться на ароматные запахи — в домашних серых штанах и простой черной футболке.

Ужин протекал в тишине, редко прерываемой какими-то фразами, брошенными Либо Ксюшей, либо Артёмом. Марк молчал, думая о чем-то своем и явно не соображал, что происходит и что он вообще ест. Также он не видел, какими взглядами обменивались над его головой эти двое.

Наконец, забрав тарелки и сложив их в раковину, Артём повернулся к брату.

— Марк, что с тобой происходит?