Дурочка, или Как я стала матерью

Лэйси бросила на него негодующий взгляд.

– И ты выдумал это, чтобы остановить меня?

Алек покачал головой.

– Я ничего не придумал, Лейс. Я знаю, что вам это кажется немыслимым. Но что и в самом деле немыслимо, так это наблюдать за тем, как ты шаг за шагом превращаешься в Анни. И в хорошем смысле, и в плохом. Детка, ты не Анни. Ты – Лэйси О’Нил.

Вскочив с дивана, Лэйси устремилась к лестнице. Алек с грустью взглянул ей вслед. Он знал: дочь спешит наверх не для того, чтобы выгнать случайного любовника. Она торопится найти у него утешение.

– Папа, – Клэй провел рукой по волосам, – я… мне… я предпочел бы вообще об этом не знать. Как и Лэйси. Да и тебе это знать ни к чему.

– Я должен был сказать вам, – покачал головой Алек.

Клэй кивнул.

– Представляю, что ты почувствовал, когда… – Он так и не закончил фразы.

Алек встал и кивнул в сторону лестницы.

– Присматривай за ней, хорошо? Вся ее жизнь строилась на безоговорочной вере в свою мать.

Клэй проводил его до двери. Попрощавшись, Алек направился к своей машине. Правильно он поступил, рассказав им обо всем? Оливия сказала бы, что правильно, но Алек не был в этом так уж уверен. Перед глазами у него стояло залитое слезами лицо Лэйси. Всего лишь парой слов он разрушил в ней что-то очень важное. Оставалось надеяться, что теперь она перестанет разрушать собственную жизнь.

50

Суббота, 15 августа 1942 г.

Сегодня мы с Деннисом стали мужем и женой. Ничего не изменилось в моей жизни, за исключением того, что зовут меня теперь Элизабет Киттеринг. Не это имя я хотела носить после свадьбы. Если бы год назад кто-то сказал мне, что я выйду замуж за школьного учителя, который по выходным живет в палатке на пляже, я бы рассмеялась этому человеку в лицо. Зато мне теперь явно не до смеха.

Нас обвенчал тот самый священник, который заявил мне, что единственный способ искупить мой грех – обратиться в католическую веру. Так я и поступила, пусть и не от чистого сердца. Я сделала это только для того, чтобы отделаться от священника и облегчить жизнь Деннису. На церемонии присутствовали Сью-Энн и еще одна прихожанка. Вот, собственно, и все.

Не такой я представляла когда-то свою свадьбу, ну да что поделать: я сама все испортила. Должно быть, это и есть мое наказание. Или воздаяние, как сказал священник. Конечно, ни о каком медовом месяце не может быть и речи. Мы даже не спим вместе. Деннис любит меня, так он сказал, но понимает, что я не испытываю к нему ответных чувств. И он намерен подождать, пока я буду готова. Я люблю Денниса, хотя и не сказала ему об этом, ведь это совсем не то чувство, о котором он говорил мне. Ну а я не хочу давать ему ложных надежд. С другой стороны, браки часто устраивали по расчету, и они оказывались вполне удачными, даже если люди и не любили друг друга сначала. Остается надеяться, что и с моим замужеством все будет в порядке, тем более что Деннис не признает развода. Как, собственно, и я сама. На самом деле я рада, что вышла замуж. Уже скоро моя беременность станет заметной, и кольцо на пальце явно не будет лишним.

Я знаю, Деннис настоял на моем переводе в Хай-Пойнт ради того, чтобы я могла получить хорошее образование. А в итоге получается, что я даже не смогу пойти осенью в школу. Деннис сам будет учить меня. Он будет приносить мне книги, чтобы я могла самостоятельно заниматься дома. Мне нравится этот план. Боюсь только, при таком режиме я буду чувствовать себя еще более одиноко. Впрочем, мне некого в этом винить, кроме самой себя.

Не знаю, увижусь ли я еще когда-нибудь с родителями. Что и говорить, я уже не та девочка, какой была несколько месяцев назад. Даже не представляю, что бы я стала отвечать сейчас на их расспросы. К тому же я не хочу, чтобы из-за меня были неприятности у Денниса. Пожалуй, будет лучше, если я вовсе не вернусь домой, хотя сердце у меня разрывается от одной мысли об этом.

Я знаю, что случилось бы, если бы я по-прежнему жила на Реке Поцелуев. Выяснив, что я беременна, отец задал бы мне настоящую взбучку. Разумеется, он бы и пальцем меня не тронул, но я боюсь даже подумать, какие слова он обрушил бы на мою голову. Потом мне пришлось бы уйти из школы и жить дома с родителями. Там бы родился и мой ребенок. С другой стороны, на Реке Поцелуев я могла бы время от времени видеть Сэнди (разумеется, если его не арестовало ФБР). Хоть я и понимаю, что это не самое разумное желание, но ничего не могу с собой поделать. Я скучаю по нему, по крайней мере по тому Сэнди, которого я знала до той ужасной ночи.

Одно мучает меня бесконечно. Я стала забывать его лицо. Вижу лишь общие очертания, и только. При этом я прекрасно помню, как он обнимал меня и как мы ходили с ним по пляжу. Сколько раз я засыпала в слезах, вспоминая те ужасные слова, которые он обрушил на меня в нашу последнюю ночь. Вот и сегодня я буду рыдать, потому что всем моим надеждам и упованиям пришел конец.

С сердечной болью,

ваша Элизабет Киттеринг

51