Дурочка, или Как я стала матерью

– Клэй! – окликнула она его с порога кухни. – Прости мои шутки насчет брака. – Она осторожно коснулась его руки. – Я не хотела тебя обидеть. Я сама несколько лет была замужем, но ничего хорошего из этого не получилось. Но твой брак наверняка был другим, и мне очень жаль, что все так закончилось.

– Спасибо. – Он сжал в ответ ее руку, ощутив ладонью тепло ее кожи. Но уже в следующее мгновение Клэй заставил себя разжать пальцы и шагнуть за порог, сохраняя на лице вежливую улыбку.

Было очень мило с ее стороны выразить ему сочувствие, думал Клэй, шагая по песку в сторону парковки. Но как же она ошибалась насчет его брака!

12

Джина припарковалась на забитой машинами площадке у видавшего виды здания. Выгоревшая от солнца вывеска гласила: «Гриль Шорти». При виде этого домика на губах у Джины мелькнула улыбка: на нее вдруг повеяло чем-то родным и знакомым. Она выросла в северной – далеко не самой престижной – части Беллингема, где вдоль набережной тянулись многочисленные фабрики. И таких ресторанчиков там было хоть отбавляй.

Джина выбралась из душной громыхающей машины, вновь и вновь обдумывая то, что ей предстояло сказать двум незнакомым старикам. Она поднялась по ступенькам, которые выглядели древними и потертыми, но на деле оказались весьма прочными. Какой-то мужчина, от одежды которого попахивало рыбой, распахнул перед ней дверь. «Спасибо», – кивнула ему Джина и шагнула внутрь.

Она сразу же окунулась в шум множества голосов. Стоя у кассы, Джина настороженно разглядывала помещение, посетители которого, судя по всему, были прекрасно знакомы друг с другом. Но дискомфорт ее быстро прошел. Громко стучали тарелки, переговаривались люди, а из колонок доносилась еле различимая музыка. Прямо перед ней, за длинной стойкой, сидели посетители (в большинстве своем мужчины), а по обеим сторонам тянулись ряды столов и кабинок. Слева пара человек расплачивалась у кассы за обед. В тусклом освещении смутно серели закопченные стены, а в воздухе витал аромат лука.

Никто даже не поднял головы, когда она вошла, и никто не поинтересовался, будет ли она обедать. Слева от Джины, на стойке возле кассы, примостился большой стеклянный кувшин, наполненный пяти– и десятидолларовыми купюрами. К кувшину была прилеплена записка: «Лотерея «Пятьдесят на пятьдесят» будет разыграна в воскресенье, 7 июля». Приписка внизу гласила: «Средства для кризисной линии. Есть вопросы? Свяжитесь с Лэйси О’Нил». У кувшина лежала белая карточка с перечеркнутой цифрой 676 долларов. Новая сумма составляла уже 780 долларов.

Джина не была азартным человеком и ни разу за свою жизнь не выиграла ничего в лотерею. Но мысль о том, что можно просто так выиграть 390 долларов, оказалась слишком соблазнительной. Вполне возможно, что свою роль сыграло и имя Лэйси, указанное на записке.

– Сколько стоит билетик? – спросила Джина, наклоняясь к кассирше.

– Шесть штук за пять долларов, – ответила та. Это была особа лет сорока, загорелая, с заостренными чертами лица. Светлые, коротко стриженные волосы ее выглядели так, будто их взбили пальцами после душа и на этом остановились.

Джина бросила в прорезь пятидолларовую купюру, а женщина отсчитала ей шесть билетов. На каждом из них Джина написала свое имя, стараясь не мешать при этом тем, кто расплачивался за обед. Она не успела спросить у Лэйси и Клэя номер телефона, а потому просто написала: «Дом смотрителя на Реке Поцелуев». Отдавая женщине билеты, она вдруг заметила у нее над головой еще одно объявление: «Требуется официантка».

Джина вновь не сдержала улыбки. Прошло немало времени с тех пор, как она заглядывала в подобный ресторанчик, и еще больше – с того момента, как она трудилась в таких заведениях официанткой. Джина зарабатывала деньги на колледж, обслуживая столики в местах, которые были ничуть не лучше этого. До сих пор ей и в голову не приходила мысль о том, чтобы устроиться здесь на работу. Она и сейчас надеялась, что уже очень скоро сможет покинуть Северную Каролину с солидной суммой. Но почему бы пока не подзаработать? Разумеется, для этой цели куда лучше подошел бы настоящий ресторан – там ей наверняка платили бы больше. Но Джине нравилась эта шумная, оживленная забегаловка. Ей хотелось работать именно здесь.

Она вновь нагнулась к кассирше.

– С кем мне поговорить по поводу работы?

Женщина с удивлением посмотрела на нее.

– Со мной. – Она протянула сдачу одному из посетителей. – Меня зовут Фрэнки.

– Я – Джина Хиггинс. В свое время я работала официанткой, и…

– Сможешь начать сегодня? – спросила Фрэнки, продолжая рассчитываться с посетителями.

– Сегодня? – со смешком переспросила Джина. – Думаю, нет. А вот завтра – пожалуйста. В какое время?

– Выбирай сама. – Фрэнки пробила очередной чек. – Либо с восьми до трех, либо вечером, во время ужина. Эта смена начинается…

– Лучше с утра, – сказала Джина. – Могу я работать четыре дня в неделю?

– Пять, включая выходные. Дни можешь выбирать сама.