Дурочка, или Как я стала матерью

Накануне вечером Клэй повез Джину в мастерскую, чтобы забрать ее машину. По пути он сообщил ей, что Алек готов подумать о том, чтобы помочь с поднятием линз. Или, по крайней мере, чтобы не мешать ей в этом. Для Джины это стало приятным сюрпризом. И как только Клэю удалось убедить отца? Может быть, он сказал о своих чувствах к ней? Джина знала, что Клэй действительно влюблен, хотя к этому примешивалось явное чувство вины перед погибшей женой, стереть которое могло только время. Наверняка она знала только то, что Клэй сказал отцу о ее родстве с Пурами.

– Я рассказал ему про дневник и про то, что ты – правнучка Мери Пур, – пояснил Клэй, – а никакой не историк.

– И как он на это отреагировал? – спросила Джина.

– Сказал: «Быть этого не может».

Джина поморщилась, но Клэй рассмеялся.

– Не переживай, – успокоил он. – Думаю, отец понимает, почему ты скрыла от нас правду.

Джина провела с ним всю ночь. Они снова занимались любовью, чему только однажды помешал стук в дверь: это Лэйси пришла узнать, все ли в порядке с Клэем. В ответ Джина и Клэй расхохотались. Было слышно, как Лэйси тихонько охнула за дверью.

– Прошу прощения! – извинилась она. – И не обращайте на меня внимания.

– Вот уж кто наверняка счастлив, – заметил Клэй. – Лэйси мечтала об этом с того самого момента, как ты здесь поселилась.

Джина вспомнила тот вечер, когда она приехала к маяку, чтобы взглянуть на линзы. Было это три недели назад. Она тогда практически не обратила на Клэя никакого внимания: роман с мужчиной явно не входил в ее планы.

Клэй внезапно притих: от былого веселья не осталось и следа. Подняв голову, Джина взглянула ему в лицо. Клэй, не отрываясь, смотрел на шкаф. Там на одной из полок стояла фотография Терри. В такой темноте невозможно было разглядеть ее черты, но Клэй все равно смотрел в сторону фотографии.

– О чем ты думаешь? – спросила Джина, снова опуская голову ему на плечо.

– Да так, ни о чем, – со вздохом ответил он.

– Видимо, так ты отвечал Терри, когда она спрашивала тебя, все ли в порядке?

Взгляд, который бросил на нее Клэй, трудно было назвать дружелюбным. Тем не менее он все-таки ответил.

– У меня было немало хороших моментов в последнее время, – заметил он. – Особенно с тобой. А потом я вспомнил Терри и… Ненавижу себя за то, что снова могу смеяться. Я не заслуживаю того, чтобы чувствовать себя счастливым.

– Глупости, – возразила Джина.

– Я здорово зол на себя за то, что отправил ее в ту поездку, – сердито сказал Клэй. – Зол на здание, которое вздумало обрушиться. И на те силы, которые забрали у меня жену и ребенка.

Джина прикусила губу. Что ж, она сама попросила рассказать ей обо всем. Теперь придется слушать.

– Ты тоскуешь по Терри, – сказала она.

Клэй рассмеялся, но как-то невесело.

– Хуже всего то, что я уже не тоскую по ней. Ну что я за сукин сын, а? Самое печальное, что я только теперь понял, как несправедливо с ней обошелся. Я сам закрыл ей доступ в свою жизнь. Я понял это в тот самый вечер, когда мы разговаривали с тобой на маяке. Так же я должен был вести себя и с Терри – рассказывать ей обо всем, что накипело. Наш брак от этого только выиграл бы.

Джину ничуть не задели слова Клэя о том, каким удачным мог бы быть его брак с Терри. Более того, она чувствовала себя признательной ему: мужская честность была для нее чем-то новым, и она смогла оценить ее по достоинству.

– Когда Брюс бросил меня, – сказала Джина, – мне хотелось нажать кнопку перемотки вперед. Перескочить сразу на годик-другой, чтобы избежать этой боли.

– Точно, – кивнул Клэй.

– Увы, не помогает.

– Я знаю. – Он повернулся к ней лицом. – Я так рад, что мы вместе. У меня такое чувство, будто я могу рассказать тебе обо всем.

– Конечно, можешь, – сказала Джина.

Жаль только, что сама она не может открыться ему до конца. Она заново почувствовала укол вины. Клэй простил ее за то, что она утаила от него очень важные вещи. Но Джина знала, что не заслуживает прощения.

* * *

Клэй так и не появился в обеденное время в ресторане. Зато туда заглянула Оливия Саймон. Джина не сразу узнала ее. В темноволосой женщине, стоящей у входной двери, было что-то знакомое, но Джина решила, что это кто-то из постоянных посетителей. Что ни говори, с Оливией она виделась всего дважды, причем один раз – ночью на дюнах.

Оливия осталась стоять у кассы, хотя официантка и предложила ей место за столиком. Поймав взгляд Джины, она помахала ей рукой.

– Привет, Джина, – сказала она. – Оливия Саймон, жена Алека О’Нила, – это было сказано в ответ на недоумевающий взгляд Джины.

– Ну конечно! – воскликнула та. – Прости, пожалуйста. Не узнала тебя в новой обстановке.

– Со мной это случается постоянно, – понимающе кивнула Оливия. – Я вижу людей у себя в операционной, а потом встречаюсь с ними на улице и уже понятия не имею, кто они такие.

Очень милая женщина, подумала Джина. У Оливии были чудесные зеленые глаза и безупречно гладкая кожа.

– Чем могу помочь? – Джина отступила в сторону, чтобы не мешать другим посетителям.

Оливия глянула на заполненный зал.