Дурочка (Ожидание гусеницы)

– Это ваше «когда-нибудь» давно прошло! Он мертв, а я еще жива, между прочим. И буду извинять вас все время, если не отстанете со своими вопросами! Вот вам мое извинение!..

Она стиснула ладонь в последнем усилии. Помощник следователя попытался остановить казнь, прошептал; – «Осторожно»!.. – и растерянно посмотрел на Войцаха. В следующую секунду что-то брызнуло ему в лицо, молодой человек резко выпрямился. С ужасом потрогал щеку. Девушка разжала руку, встала и потрясла ею, слегка забрызгав голубую рубашку следователя.

– Вот!.. Я убила гусеницу, – сказала она, пристально разглядывая желто-зеленое месиво на ладони. – Она уже не станет бабочкой. Вы этого хотели? – Аглая торжествующе посмотрела на следователя.

Лукреция наклонилась к магнитофону и проговорила:

– Допрос Аглаи Смирновской закончен в… – она подняла глаза к настенным часам.

– В двенадцать двадцать три, – опередила ее Туся, вытерла руку Аглаи полотенцем и им же прошлась по столу.

Оперативник бросился в сторону кухни, чтобы отмыть лицо. Следователь попробовал оттереть пятнышки со своей рубашки носовым платком, потом покосился на Смирновскую и пробормотал:

– Однако!.. Ваша дочь всегда готова подтвердить диагноз, да? Может, стоит провести ее психиатрическое обследование в институте судебной медицины? – прищурившись, он перевел взгляд на Аглаю.

– Судебной?.. Это по решению суда. После предъявления обвинения. Хотите обвинить мою дочь в убийстве? – Лукреция расслаблено улыбнулась.

– Исламбекова? Нет, что вы…

– Вообще-то я спрашивала о гусенице. Только что, на ваших глазах…

– Жаль, – проговорил Войцах, вставая. – Жаль, что между нами возникло недопонимание, – он собрал со стола листы, выключил магнитофон и уложил все в портфель.

– Что это значит? Вы еще вернетесь допонять ? – Лукреция захихикала.

Оставшись одни, женщины подошли к окну. Осмотрели двор. Пусто.

– Как такое может быть? – спросила Туся. – Мы же с тобой знаем, что тот мальчик не мог…

Лукреция многозначительно посмотрела на нее, приложив указательный палец к губам.

– Не расслабляйся. Здесь побывало много посторонних. Завтра Крези-бой обещал прислать своего специалиста проверить дом на предмет прослушки.

– Луша, мне страшно, – прошептала Таисия. – Я не понимаю условий игры, которую нам навязали.

Со стороны участка Ционовского через проход в заборе вышли двое мужчин с папками и направились к дому Смирновской.

– Ненавижу это наследство!.. – прошептала Лукреция. – Неужели у профессора не найдется никакой троюродной внучатой племянницы его отсудить?

– Что думаешь делать дальше? – тихо спросила Туся.

– Нанять трактор и экскаватор, – вздохнула Лукреция.

– Дом трактором не завалить.

– Согласна. Но пристройку эту я заутюжу, клянусь!

– А как же постановления на обыск? – покосилась на хозяйку Таисия. – Они собираются все там заново обыскать, и пристройку тоже.

– А я потороплюсь.

Два тела

В пятницу после тира Раков поинтересовался у своего бывшего начальника из следственного отдела, как идет расследование убийства в Усково, и узнал, что оружие все еще не найдено. Лейтенант разозлился. Злился по работе Раков редко, в основном, когда он, в делах дотошный и исполнительный, сталкивался с небрежностью своих сослуживцев. Столько дней бесконечных обысков, и не найти в газовой плите пистолет!..

Вечером отправился в Усково на электричке. С бутылкой пива и солеными орешками. Ничего не планируя, стараясь не думать о пистолете, ехал себе и ехал в подступающих сумерках. Днем в Москве прошел сильный ливень, жара спала. Свежий ветер пригорода метался по вагону – все форточки были открыты. На Ракова с интересом поглядывали молодые женщины, он улыбался в ответ, но строго контролировал продолжительность взгляда, чтобы не обнадеживать зря: смотреть долго он мог сейчас только на Аглаю, и не только на лицо, на любую часть тела – от ушка до пальчика на ноге… бесконечно… бесконечно долго. Раков тяжко вздохнул: все в ней – совершенство!.. к сожалению.