Дурочка (Ожидание гусеницы)

— Не подумай чего, я это для хохмы сказала. Просто представила, что и как именно ты будешь собирать для анализа у всех мужчин, окружавших Лакрицу в семьдесят шестом.

Дверь распахнулась пошире, в проеме образовалась фигура Смирновской:

— Что — Лакрица в семьдесят шестом? — спросила она строго.

— Луша, иди спать, я начеку, — отмахнулась Туся, вставая.

— Не верь ему, — сказала Лукреция.

— Да, не верьте мне, — заметил с дивана Раков. — Мы, смоленские молодцы…

— Хитрецы и подлецы! — громко закончила за него Лукреция. — Не спускай с него глаз, я завтра отъеду на несколько часов.

Отъехала Лукреция в парк имени Горького, куда Крылов пообещал ей привезти Ладову, а Санитар — Бакенщика. После рассказа Флигеля о слежке она вспомнила о ключах от своей квартиры и решила немедленно собрать их.

Народа в парке было немного. Тройка бывших соратников ждали опаздывающих полковников в продуваемой беседке, потом перебралась в кафе. Там за столиками с окурками в пластмассовых стаканчиках Ладова показала мужчинам фотографии, которые сделал зять.

— Я никого не знаю, — помотал головой Санитар.

— А по номерам машин что выяснила? — спросил Бакенщик.

— По поверхностной проверке — никакой привязки к Конторе, — ответила Лукреция.

— Ясно. А как жизнь вообще? Как дочка? — Бакенщик обращался Лукреции, а подмигнул Санитару.

Лукреция заметила это и сердито ответила:

— Все не можешь успокоиться, да?.. Тебя моя дочка не касается.

— Это точно, — ухмыльнулся Бакенщик. — Меня в той групповухе не было.

Санитар вздохнул и спросил укоризненно:

— Чего нарываешься? Решил сегодня покончить с жизнью, а рука не поднимается? Твое одиночество — твой выбор. Никто из нас не виноват, что у тебя нет семьи. А могла быть, если бы ты не изменил тогда Тусе с Наташкой. Восемьдесят девятый год, я все помню. Туся была в тебя влюблена.

— Какая с ней семья! — отмахнулся Бакенщик. — С пустышкой…

— Всегда мазохистом был, — кивнула Лукреция. — Знаешь, как бегемоты метят территорию? Вертят хвостом как пропеллером, чтобы разбрызгать свой понос подальше. Ты у нас вроде бегемота — при малейшем намеке на счастье стараешься изгадить все возможности исполнения желаний.

— Да что ты про меня знаешь! — огрызнулся Бакенщик. — Со своим маникюром, богатенькими покровителями и статусом домохозяйки последние пять лет. Когда-нибудь совалась в поисках работы в бюро по трудоустройству? Выбирала в девяностом году между консьержем и уборщиком в бане? Что ты вообще знаешь о жизни отставного офицера, которому в пятьдесят шесть лет приходится на еду зарабатывать?! С хромой ногой! Охранник в хранилище музея… А я ни хрена не понимаю, кого там надо охранять! — Бакенщик стукнул кулаком по столу. — Не могу представить, что — вековой хлам и залежи гниющих полотен! Все время ищу глазами объект, которому угрожает опасность, а потом ищу предположительную угрозу!

— Прекрати истерить, — поморщилась Лукреция.

— А знаешь, что я делаю, когда не нахожу ни того, ни другого? — вкрадчиво спросил Бакенщик. — Я их воображаю!.. — он постучал себя пальцем в лоб.

— Переключайся, — кивнул Санитар на входную дверь. — Полковники пришли.

Ладова в бежевом кашемировом пальто долго осматривалась и брезгливо кривила рот, пока Бакенщик с клоунским усердием вытирал для нее пластмассовый стул своей вязаной шапкой. Выслушав потом историю предполагаемой слежки и проникновения в квартиру, Наша Таша возмущенно вскочила:

— Ты для этого притащила нас в пивнушку? Да, твоя квартира была обыскана до простукивания паркета, но только один раз — в девяносто первом, после неудачных раскопок. И все! Сколько можно повторять одно и то же?

— Лукреция, ты ходишь по кругу, — проникновенно заметил полковник Крылов. — Ты всех нас перессорила анализами своего зятя. Усердно изображаешь возмущение от каких-то воображаемых слежек и обысков. Чего ты хочешь, в конце концов?

— Только того, о чем попросила по телефону, — с трудом сдерживаясь, сказала Лукреция. — Верните ключи от входной двери моей московской квартиры! Оставьте меня, мой дом и моих домашних в покое! Я не брала вашу бухгалтерию, и понятия не имею, где эти бумажки.

— Это когда-нибудь кончится?.. — закатила глаза Ладова. — Да я квартирой твоей не пользовалась уже года три! — она швырнула два ключа с брелоком на стол.

— А я свои не нашел, — повинился Бакенщик. — После недельной отсидки у тебя в девяносто третьем, я в квартире больше не был. Вчера все перерыл — ключей нет. Два переезда, сама понимаешь…

Крылов и Санитар молча положили на стол по кольцу с ключами. Помявшись, Бакенщик решился и выдал:

— Санитар в девяностом отсиживался в твоей квартире не один. С раненым мужиком из блатных. Санитар, чего молчишь?

Санитар посмотрел на него тяжелым взглядом, вздохнул и кивнул Лукреции:

— Было дело. Смени замки.

— Их можно сменить только вместе со стальной дверью — спецзаказ! — зло ответила Лукреция. — Страшно подумать, сколько случайных людей и ваших подручных могли сделать слепки с моих ключей!

— Ну, это ты зря… — пробормотал Крылов.

— Да кому ты нужна! — огрызнулась Ладова.