Дурочкины лоскутки. Старые и новые житийные страницы

В моем доме много лет живет акварель моего друга, народного художника Украины Андрея Антонюка. Он привез ее зимой, в Рождественский Сочельник, когда приезжал в Волгоград из родного Николаева к сыну Даниле, тоже художнику и тоже замечательному.

Был поздний вечер, я уже пришла из церкви и зябко согревалась пустым чаем у настольной лампы на кухне, и тут под соловьиный звон дверного колокольчика появился Андрей: борода и усы в снежном инее, смеющийся, с огромным, перевязанным зеленой лентой, пакетом:

– Принимай Рождественский подарок!

Развязал ленту – и в комнату хлынул свет!

– Ой, красота какая!

– Это Украина, родная наша матерь, узнаешь?

И так же быстро, как возник, Андрей удалился со словами:

– С Рождеством тебя, сестричка!

Наши души и вправду тонко чувствовали между собой родственную связь, я уже рассказывала об этом в повести «Окошечко». Если подумать – ничего удивительного: ведь в жизни Андрея и моей есть Украина.

Всю Рождественскую ночь она сияла передо мной с голубо-зелено-белой акварели: тоненькая дева-свечечка трепетала посреди цветного поля и радовалась моим слезам и молитвам. Она и сейчас так же трепещет и светит со стены над моим письменным столом.

Андрей звонит, спрашивает:

– Как поживает моя дивчина?

– Сияет, – отвечаю, – зовет на Украину.

– Так приезжай!

Когда-нибудь, когда-нибудь…

А пока встречаемся в Волгограде. И однажды я пришла в семейную мастерскую Антонюков с диктофоном:

– Давай-ка оставим твой голос в эфирном пространстве, Андрей. Согласен?

И он согласился.

– Что есть личность, Андрей?

– Во всяком случае, не гордыня о себе, а полное служение тому, зачем ты родился на этой земле, подтверждение делами своими Божиего промысла. Мне в детстве уже давали ответы на вопросы жизни, которые многие взрослые никогда и не слышали, хотя дожили до седин. Я рос в семье, где слово Божие и заповедь Божия были в основе жизни, и, значит, дела мои и ответственность моя соизмерялись с этими основами, с Божиим промыслом. Ответственность перед Господом Богом – главное, поэтому в семье на корню пресекалось малейшее проявление гордыни, и бабушка, и мама знали и учили этому знанию меня:

«Не ты, но Бог через тебя делает, все – дела Божии».

Как-то зимой, под вечер, постучали в дом, мама открыла дверь, увидела: стоит мужчина, высокий, уже немолодой, и просится переночевать. Странник. А в доме были только женщины и дети, и маме страшно стало, а он говорит:

– Не бойтесь, я помолюсь, переночую с краешку, если можно – в сенях, отогреюсь и уйду утром.

Ну, мама впустила его, повечеряли, он и говорит:

– Помолимся!

И маму поразило, что он не просто стал молиться, а – править службу. Был Рождественский пост, человек достал маленькие книжечки – про святое – и говорит маме:

– Наталья, возьмите, почитайте, а если Богу будет угодно, узнаете обо мне.

А мама волнуется:

– А где же вас искать, чтобы книжки отдать?

– Будет Богу угодно, он известит вас о монахе Андрее.

И с этими словами ушел.

И прошел уже месяц, прошел второй, мы книжки по нескольку раз перечитали. И вдруг приснился маме сон, она утром и говорит нам:

– Скоро отец Андрей придет!

– Какой отец Андрей?

– А тот монах, который был у нас.

И вечером действительно пришел монах Андрей, поздоровался, как со своими, после молитвы сели вечерять и беседовать. А я забрался в уголочек кровати, где лампадка висела, и стал рисовать в тетрадке, как они беседуют за столом под иконой. Первый раз в жизни я рисовал с натуры! Было мне десять лет. С каким трепетом, с какой боязнью водил я карандашом по бумаге! Думал, никто не видит, а священник говорит:

– Наталья, попроси сыночка своего, пусть он нам покажет, что нарисовал.

Я – к двери, а он:

– Не бойся, сынок, не бойся, покажи!

Я беру этот рисунок, показываю, а мама:

– А кто это намалевал тебе? Ты ж не мог сам такое сотворить!

Я пытаюсь сказать, что это я сейчас, когда в кровати сидел, нарисовал, а монах Андрей улыбается и – никогда не забуду! – произносит:

– Наталья, давай помолимся Богу за талант твоего сына, что Бог ему послал! Храни его, Господь! Пусть бережет свой талант и славит Бога и Отчину…

Берегу этот рисунок, он сохранился совершенно нечаянно. Я уже закончил художественное училище, мои студенческие работы валялись где-то в чулане. Как-то перебирал их и нашел первый свой листочек – и не поверил глазам, настолько рисунок был профессионален! Его мог сделать только человек, владеющий техникой, умеющий писать с натуры.

– Ангел водил твоей рукой, не иначе, Андрей, – вздохнула я.