Душа

Я задумываюсь и отплываю в сторону. Я ведь не была верующей, не молилась, не ходила в храмы для молитв и успокоения. Для меня молитвой были кисти и краски. И как же так? Жила по совести, честно, и что теперь? Не молилась, не верила твёрдо, значит, придётся теперь торчать здесь в ожидании? А куда мне торопиться? Можно и здесь находиться. Я на Земле никуда не торопилась и прожила счастливую жизнь рядом с единомышленником, а здесь тем более некуда торопиться. Я оглядываюсь по сторонам. Вокруг души стоят и разговаривают с кем-то невидимым вверху, возносят руки и бормочут на разных наречиях. Иногда между душами возникают споры и перебранки, но их быстро пресекают повисшие огромные кисти для красок. Раз есть кисточки, значит, есть и художники. Уж они-то не лишены солидарности и помогут мне понять, где я и что мне делать. Я ищу глазами кого-нибудь, похожего на художника, но все под белыми покрывалами, и как среди них найти художников?.. Я подхожу к кисточке и пытаюсь её взять, но мне это не удаётся. Кисть настолько большая, – одна ручка длиной в два моих роста, а пучок в полроста, – и тяжёлая, что не поддаётся. Её ни поднять, ни удержать, и рисовать ею тем более невозможно. Кто же поднимает такую тяжесть, и зачем она нужна? Мой внутренний вопрос не остаётся без ответа. Кисточка поднимается сама и проходится по людям в очереди, подгоняя их к проходу. Типа «проходите, не задерживайтесь». Завороженная увиденным, я не замечаю, как кисточка повисает над моей головой, и гладит, подталкивает меня вперёд своими ворсинками. Я оказываюсь в толпе, хотя не хотела и долго сопротивлялась. Я не люблю толпу. Меня рвут на части из стороны в сторону. На мгновение я оказываюсь в вязкой трясине, в которой так же, как и я, другие души пробираются к свету.

– Что это? – проносится у меня внутри.

Я оказываюсь то в одном мире, то в другом, передо мной мелькают какие-то картины и образы.

– Это разные вероятности развития, которые можно наблюдать в нематериальном мире вселенной, называемом отэспаре. В одном все не помещаются, – слышу я мужской голос то ли снаружи, то ли у себя в голове. – Ты уже не первый раз перемещаешься, поэтому на твоё восприятие накладывается память о предыдущем перелёте.

– Как это, не первый? И кто ты такой? – спрашиваю я, после того как оглядываюсь, и даже смотрю вверх, но никого не вижу.

– Ты уже умирала, а мы твои ангелы.

– О, так ты не один, вас много?

– Двое.

– Что ещё вы мне расскажете? И долго я буду здесь торчать? Куда я направляюсь?

В ответ повисает тишина. Может быть, перезагрузка? Вряд ли, ангелы не роботы. Куда же они делись? Ладно. Отлично. Я уже умирала, и вот, снова, значит, родилась, и прожила жизнь, и сейчас я умерла опять, и прохожу то, что уже проходила. Я немного успокаиваюсь. Внезапно меня что-то или кто-то подхватывает и несёт сквозь толпу. Я опять сопротивляюсь.

– Не надо! Я хочу сама всё пройти и посмотреть. Не надо! Отпустите меня немедленно!

Моя просьба тут же исполняется, и я падаю, лечу куда-то вниз. Подо мной кажущаяся белая пелена, но я знаю, что это души в белых покрывалах толпятся в очереди. Чем ближе к входу в зону отчёта и распределения, тем теснее толпа. Они уже почти слились друг с другом в единую массу. Если я упаду на них, они меня разорвут на части от злости, что я обхитрила их всех и обошла. И зачем эти ангелы такое со мной сделали? А, я же сама хотела и ныла, что торчать здесь плохо. Потерпела бы, прошла более или менее спокойно, по очереди. Я пружиню на ногах и зависаю в воздухе. Но оказывается, здесь такая хитрая не я одна. Другие души висят над стоящими в три ряда и пытаются пролезть сверху в дверной проём. Я не хочу лезть без очереди, тем более, не хочу торопиться. Откуда мне знать, что будет после? А вдруг будет хуже, чем сейчас?

– Давно ты здесь? – слышу я голос справа.

– Не знаю, – отвечаю я. – Может быть, день, может, два. А ты? – спрашиваю я и вглядываюсь, стараясь различить лицо под вуалью.

– Так же. Здесь все день-два, и не знают точно.