Душа Ардейла

Но, вопреки ожиданиям, отец задавать вопросы не спешил. Турот, молча, подошел к наковальне и принялся рассматривать клинок. Вдруг, он вздрогнул. Брови его изумленно поднялись еще выше, хотя, казалось, что дальше было некуда. Барат тоже опустил взгляд на меч. С мечом творилось что-то странное, невозможное! Барат почувствовал, что его волосы встают дыбом, тело мгновенно охватило каким-то жаром, а потом выступил холодный пот. Прямо на глазах, рукоять затягивалась матово отсвечивающей, внезапно появившейся, кожей. Нарастала гарда, вытягиваясь в трилистник на концах. Отец ухватился за меч и поднял его вверх, рассматривая его. Внезапно его лицо искривилась в гримасе боли и усилия удержать меч. Не получилось! Меч вырвался и, сверкнув серебряной змеей в воздухе, упал на пол. Турот, побледнев, зажимая глубокий порез на руке, с восторженным ужасом смотрел на меч. Губы Турота шевелились, он что-то неслышно шептал. Барат метнулся в угол за чистой водой и материей, промыть и перевязать рану. Турот, как будто, даже не заметил крови, текущей из пореза.

- Сараташ! - наконец, хрипло выдавил из себя Турот. - Дед мне рассказывал, но я не верил. Думал, что это сказки.

Барат, затягивая последний узел на повязке, обеспокоенно взглянул на отца. Он чувствовал себя, как бы виноватым в том, что произошло.

- Наверное, он будет стоить дороже сорока золотых, - желая подбодрить отца, сказал Барат.

- Ты не понял! - покачал головой Турот. - Это Сараташ! Меч с душой! Его не продать и не подарить. Возьми его!

Барат нерешительно посмотрел на меч. Как-то не очень хотелось брать в руки этот клинок. А вдруг, и его так же резанет.

- Да не бойся! Ты же его выковал, - нетерпеливо сказал Турот. - Он - твое творение. Как он может сделать тебе что-то плохое?

Барат наклонился и тронул рукоять пальцем. Ничего не произошло. Парень осторожно поднял клинок. Тот вел себя смирно. Барат, затаив дыхание, рассматривал творение своих рук. Длиной в два локтя, обоюдоострый клинок постепенно сужался по всей длине, превращаясь в острейшее жало. Внезапно, середина лезвия почернела. Острые края, напротив, стали белыми, с голубоватым отливом. У Барата сложилось стойкое убеждение, что меч мурлыкнул от удовольствия, что, наконец-то, его подняла с пола хозяйская рука. Все существо Барата охватило теплое чувство любви и преданности.

Турот бросился к верстаку и, схватив какой-то брусок, положил его на наковальню.

- А теперь, рубани по нему! Да сил не жалей! - азартно бросил он Барату, поглаживая повязку на раненной руке.

Барат возмущенно уставился на отца:

- Да я же на нем так зазубрину сделаю!

- Если это Сараташ, то не сделаешь, - отмахнулся Турот. - Давай!

Барат с сомнением посмотрел на брусок, а потом на меч в руках. Очень не хотелось портить такой красивый клинок, к тому же первый, выкованный им самим. Турот в нетерпении смотрел на сына.

"А, ладно! Попробую, но не в полную силу" - решил Барат, и, размахнувшись, опустил меч на брусок. Он ожидал отдачи от удара, в руки. Даже зажмурился, но ничего, кроме легкого сопротивления движению меча, не почувствовал. Он мог бы продолжить движение, но именно эта легкость движения, его удивила и остановила. Барат осторожно раскрыл глаза и посмотрел. Отец стоял с выкаченными глазами. Видно было, что такого не ожидал даже он. Барат перевел взгляд на меч. Увиденное поразило его. Меч рассек брусок, и до половины вошел в наковальню, разрезав ее так же легко, как и брусок. Он мог бы и развалить наковальню надвое, если бы Барат продолжил движение.

Отец шумно выдохнул воздух из легких:

- Ну, ты даешь! Дед и это рассказывал мне. Я все никак не мог поверить, что такое возможно. Верно, пока не увидишь своими глазами, в это поверить сложно.

Барат осторожно потянул меч на себя. Вопреки его ожиданиям, скрежета не раздалось. Меч вышел легко и мягко.

- Па, я так и не понял, что происходит? - Барат растерянно смотрел на Турота. - Расскажи мне, что это?

Турот, взмахом руки указав Барату на табурет, сам умостился на краешке верстака.

- Подожди! - попросил Барат. - А как же твоя рана?

- Уже не болит, - улыбнулся отец. - До твоей свадьбы обязательно заживет.

Турот подумал и начал свое повествование:

- Мне рассказал это мой дед, Малис. Он много чего знал и умел. Никто не знал - откуда, а сам он не рассказывал. Искусство наше кузнечное, он передал твоему деду, моему отцу. Ну, и через меня, тебе оно пришло. Так вот, дед рассказывал мне, что там, далеко на севере, - Турот махнул рукой в сторону гор, - живет племя, называющее себя ардейлами. Живут ардейлы в лесах. Замкнуто живут. Не любят они чужих. В лесах у них целые города имеются. Строят их так, что лес не страдает. Они любят лес, ну а лес, как водится, любит их.

Турот взял плошку с водой и, в два глотка, опустошил ее.