Душа архонта

«Гервант… Кто это?» — задумалась Моран. Имя кольнуло ее сердце цепко, как случайная заноза, и тотчас нахлынули воспоминания: праздник в Ваньяре, разговор с главарем банды, музыка, танцы, веселый шум и смерть близкого друга утром. Киндара не стало! «Это из моей потерянной жизни», — решила Амаранта, — «и Гервант… Он тоже погиб. Как же давно это случилось!»

Мастер вернулся с луком без тетивы.

— Силы девать некуда? Помоги натянуть. Да ты ревешь?

— Что?

Она провела рукой по щеке и обнаружила капли. Моран в недоумении подняла глаза к небу: в его голубой вышине беспечно сияло солнце. Ничто не предвещало дождя.

— Я не… Это роса капает с деревьев.

— Три часа дня, какая роса? Держи.

Этот лук имел несколько слоев накладок посередине и был крепче и жестче предыдущего. Плечи лука выгибались в обратном от стрелка направлении, что делало оружие намного мощнее. Мастер натянул не обычную тетиву из пеньки, а другую, сплетенную из тонких кожаных ремней.

— Лук — мой собственный. Если научишься попадать из него в цель, то сможешь назвать себя настоящим стрелком.

— Но он слишком тугой.

— Вставай ближе к мишени, а когда привыкнешь, будешь стрелять в полную силу. Времени много, было бы желание. Ты все еще хочешь мне помогать?

Моран осмотрела лук, отмечая идеальную подгонку различных пород дерева. Они отличались по цвету, но были отполированы до блеска, а кусочки рога и кости прилегали к плечам лука настолько плотно, как будто изначально составляли единое целое. Вся эта искусная работа украшалась затейливой резьбой, повторяющей форму волокон природного материала.

— Теперь я вижу, что мастерить оружие очень сложно! Наверное, ты посвятил своему ремеслу всю жизнь!

Наблюдая за девушкой, старик молча кивнул.

— Скажи, а без украшений он будет стрелять? Они, вроде, ни к чему.

— Будет, но упадет в цене.

— Вот что я смогу: я нарисую то, что красиво выглядит, а как вырезать — ты мне покажешь.

Мастер приподнял брови и согласился.

* * *

Моран вертела в руках заготовку одной из укрепляющих накладок будущего лука. Небольшая по площади, сложной треугольной формы, она не давала простора для творчества. Но изобразить стандартные завитки девушке показалось скучным. Тут ее взгляд упал на волчьи шкуры на полу, и идея родилась сама собой. Только волки, прыгающие к центру лука, должны быть симметричными.

Положив заготовку лицевой стороной вниз на кусок холста, Амаранта обвела ее края и набросала рисунок волка на ткани остро заточенным угольком. Затем перевела его на дерево. Получилось нечетко, но для начала процесса линий достаточно. Вооруженная инструментами Мастера, Моран приступила к работе. Получилось не сразу: опасаясь испортить заготовку, Амаранта совершенствовала приемы резьбы на ненужных кусках дерева. Через несколько дней на заготовке появился четкий рельеф волка.

— Ты делала это раньше?

Мастер рассматривал готовую накладку, удивляясь точности, с которой девушка изобразила зверя. Пружинисто выгнув тело, он не просто прыгал на невидимую добычу, волк, казалось, рычал!

— Не помню. Нет, не делала. Я не работала с деревом.

— Это и так понятно. Но у тебя твердая рука, а твоему умению рисовать позавидует любой ремесленник, даже я.

«Возможно, он прав. Я нарисовала змею и меч на доске объявлений в Готе!» — неожиданно вспомнила Амаранта, — «и я пришла к эльфам по Проклятой дороге! Это случилось много-много лет назад. Или месяцев? Или дней?»

— Как давно я в поселке, Мастер?

— Сама знаешь, — осторожно сказал он.

Выронив инструменты, Моран вскочила и зашагала от верстака к очагу и обратно, открыв для себя страшную истину:

— Но я не знаю! Я появилась здесь прошлой зимой или этой? Подожди! Я не сама пришла, меня притащили демоны! Или нет?

Старый эльф не издал ни звука, задумчиво следя за Моран своими блекло-голубыми глазами.

— Почему ты молчишь? Это простой вопрос!

— Смотря для кого.

— Я забрела к тебе домой на следующий день после того, как меня приютил Галар. Ты должен помнить! Отвечай немедленно!

— Ты мне приказываешь? Здесь так не принято.

— Трудно назвать дату?! Да что со мной такое? — в отчаянии вскричала Амаранта, опускаясь на табурет и сжимая руками голову.

— Моран, тебе плохо? — спросил Мастер, погладив ее по плечу.

— Да, мне плохо, — глухо ответила она, — проснувшись ночью, я делаю шаг с кровати и понимаю, что надо спешить, но не понимаю, куда. А утром мне кажется, что ночное желание было не больше, чем сном. Все, кого я знала и любила, умерли. Их лица, имена и поступки свежи в памяти, но картины прошлого так трагичны, что я готова все забыть, лишь бы не мучить себя бесцельными сожалениями. Но это неправильно! Разве мы не должны помнить тех, кто был когда-то дорог?

— Если разум не в состоянии справиться с горем, то его лучше забыть, Моран.

— Жизнь наполнена и бедой, и радостью, день за днем они вырезают рисунок судьбы. Стерев часть узора, мы разрушаем единое целое и перестаем быть сами собой. Посмотри на животное на моем рисунке: если убрать эти прижатые уши и вставшую дыбом шерсть на загривке, волка не станет…

— Волк будет не опасным, вот и все.

— Ручных волков не бывает!