Душа без признаков жизни

Местный учитель и советник при Трибунале судей. Говорят, спокойствие этого человека вызывает у других панические атаки, а от себя Стас бы добавил, что взгляд у него как воронка, засасывает мир и окружает жертву клеткой, пока желтоглазый хищник не решит ее отпустить.

— С тем количеством алкоголя, что ты в себя влил, любой покажется красавицей.

— Предпочитаю быть жизнерадостным, а не трезвым, — прыснул Стас, омыв лицо холодной водой. — И ты пока не кажешься мне красавицей. Если ищешь мальчика на ночь, я не из твоих.

— Какая жалость, — усмехнулся Дарис, облизнув нижнюю губу, он покачивался на каблуках, и обсидиановая мантия переливалась в свете лун.

— Если тебе хочется что-то пооблизывать, могу, конечно, предложить помощь, спустив штаны. Но сомневаюсь, что твой рот доставит мне удовольствие. Так что отвали.

— Считаешь себя остроумным? — улыбнулся он, важно заложив руки за спину. Эта хитрая гримаса до озноба не понравилась Стасу, от нее будто ледяным сквозняком веяло. — Понятно, почему Феликс и Андриан из миллиардов людей решили выкинуть из тела именно тебя.

— Откуда… — Стас осекся и резко повернулся. — Да черт с тобой! Что ты хочешь?

— Помочь.

— Помочь? — Стас озадаченно вскинул брови.

— Видишь ли... Твои обидчики не имели права так поступать, а Гламентил и вовсе нарушил все мыслимые и немыслимые законы Обители. Наказания за вмешательство в процесс перерождения очень суровы.

— Накляузничать предлагаешь?

— Разве ты не хочешь отомстить? Твое тело может погибнуть, пока в нем находится… демон. А ты умрешь вне тела и тогда — никогда не вернешься в Обитель. Андриан знал, на что тебя обрекает.

— Я скоро вернусь в тело, а пока...

— Ложь. Своей безответственностью Гламентил обрёк тебя остаться проклятым на Земле и распасться на атомы. Истинная смерть. Когда погибает сама душа, не имея возможности вернуться.

Стас сглотнул.

— А тебе какая выгода?

— Я слежу за порядком, — пожал плечами Дарис. — Если кто-то безнаказанно может нарушать законы Обители, то наши законы перестают внушать страх. Это недопустимо.

Стас скрипнул зубами и сжал кулак. Андриан сказал, что они не собирались его убивать и Стас не мог поверить в иное. Зачем Андриану желать его гибели? Тем более, когда они помирились. Почти всю жизнь Кот был его лучшим другом. Они никогда не расставались, всё делали вместе, всегда приходили друг к другу на помощь — что бы ни случилось, без лишних слов или вопросов.

Прикрыть перед легавыми?

«Сидеть так вместе».

Драка за школой против десяти человек, которые нас скорей всего прибьют?

«Погнали».

Подержать волосы над толчком пока блюешь?

«Не вопрос».

Стас громко забранился. На Андриана. На Феликса. И ужасно разозлился на Дариса, сверлящего холодным взглядом. Хотелось врезать по его гордо вздернутому носу.

По-человечески Дарису стоило бы повести себя иначе, посочувствовать или успокоить, дать мудрый совет, для приличия, но это мнение Стаса, а сам Дарис, видимо, так не считал и лишь засмеялся:

— Ты как подросток. Злишься на реальную суть вещей. Знаешь, почему ребенок становится злой в этом возрасте? Не только из-за того, что в теле гормоны бушуют. Нет... Его жестко обманули. Он бесится. Настоящий взрослый мир разочаровал маленького человека. Ему нагло лгали о том, что всё вокруг хорошо, что все его любят, как мама и папа, что мир приветлив. Но вдруг… представления о жизни разлетелись на хрустальные осколки. И он всех ненавидит. Хочет доказать, что он всё еще особенный. Я не такой, как вы, кричит он. Дайте мне жить той светлой жизнью, о которой вы рассказывали! Где я особенный! Лжецы!

— Мне плевать на то, какая жизнь будет после смерти.

— Я бы не советовал прощаться с ней таким глупым образом. Ты рискуешь распасться на атомы. Но я могу помочь. — Дарис выдержал паузу. — Что скажешь?

— Скажу — пошел на хер! Андриан, какой-никакой, пусть паршивый, пусть ублюдок лживый, но друг мне. А Гламентил всего-то хотел помочь. Он-то точно ни при чём. Ты идиот, если думаешь, что...

Кто-то толкнул в поясницу.

Стас плюхнулся в пруд. Вынырнул, хватая ртом воздух, и — сплевывая солоноватую воду — увидел двух смеющихся мужчин, между ними виляла черная пантера с горящими в темноте желтыми глазами. Огромная кошка рычала, таращась на Стаса, и когда он схватился за камень, чтобы вылезти, чуть не откусила ему пальцы.

— Вы кто?!

— Извини моих друзей, — вздохнул Дарис. — Они слегка бестактны. Ты ведь понимаешь, что находишься здесь незаконного, малыш? Думаю, стоит немного привести тебя… в прежнее состояние.

Взгляд Стаса зацепился за желто-салатового жука, которого он нещадно бросил в воду, полуживое насекомое выбралось и уползло в траву.

Пруд забурлил.

Стас почувствовал, как жгучей субстанцией вода впивается в ноги, руки, под ребра… и завопил во всё горло. Тело загорелось. Невыносимое жжение! Словно кто-то пожирает тебя заживо, отрезает кусок за кусочком, а раны засыпает солью. По артериям разлилась жидкая ртуть. Верхний слой кожи стал отслаиваться.

Вода превратилась в едкую кислоту.

Сердце в груди сошло с ума: то ускорялось в истерике, то замедлялось, пропуская удары.