Душа без признаков жизни

Феликс вздрогнул. Он услышал странный звук: словно гул толпы из медных труб. Обернулся, но никого не увидел. Затем в его голове раздался чужой голос:

«Пора».

Он резко посмотрел на Андриана, но тот не просыпался.

«Отлично, – подумал Феликс, – осталось только сойти с ума. Маньяк очнется, и на пару будем ходить к психиатру. Или не будем… Ты грач, Фел, господи!»

Голос захрипел вновь:

«Феликс… не сопротивляйся».

Несколько судорожных взглядов на дверь, на блеклое освещение, на пустое кресло. Может ли в нем кто-то сейчас сидеть? Свет снова заморгал в такт ударам пульса. Феликс поймал себя на мысли, что боится.

Но чего?

Голубые шторы хлопали по стеклам, пропуская уличный свет фонарей. Свет больше не моргал – он был мертв. Стены, пропитанные тьмой, сузились и взяли его в охапку. Невыносимое давление черного гуталинового цвета… Феликс сглотнул и осознал, что почти не отдает себе отчета в происходящем, фантазия мешает логике, уничтожает все доводы странными теориями о призраках, и эти мысли текут беспрерывными потоками куда-то в пустоту…

«Страх – дитя воображения».

Что-то старательно пытается затянуть во мрак. Реальность отступает. Кто-то силой хочет занырнуть в сознание.

Нужно ретировать… Ретировать как можно быстрее!

Со стороны пустого кресла раздалась гортанная песнь – она всегда приходит. Перед концом и началом.

Глава 6. Феликс. Планета Кинвин

Словно младенец во чреве матери, галактики

плавают в океане темной материи, который

в Вапланде называют – Гарбходака. Благодаря

темной материи, души возвращаются в Обитель

после смерти, а галактики развиваются.

Благодаря ей – существует сама жизнь…

«Последний танец Вселенной»

Лиситис, Старейшина Трибунала

Слова не порождали и самого убогого звука – голос пропал. Пространство раскачивалось штормовым морем. Феликс не дышал: воздух тоже исчез, как и больница, солнце, холод или усталость, сам разум покинул его и, казалось, мыслями управляет некто иной.

Пустота раскинулась вокруг. И то непостижимое спокойствие, которое любят искать духовные люди.

Феликс попытался вспомнить, кто он и что здесь делает, но мозг по-прежнему не поддавался. Тело плыло вместе с дрейфующими вибрациями. А это тело? Нет же… никакое это не тело. Оно часть всего, что существует вокруг. И теперь он видит всё…

Потоки… такие быстрые, разные, мощные – они кружат вокруг, домогаются острым огнем и пронзительным холодом.

Соберись, Феликс…

Время – оно существует? Секунды не идут. Сердце не бьется…

Феликс… Кто такой Феликс?

Пространство закружилось, как мощный торнадо. Мир погас. Но в следующее мгновение Феликс открыл глаза и возродился вновь.

– Наконец-то! – прозвучал громкий голос неподалеку.

Феликс обернулся.

Платиновый блондин возбужденно улыбался ему. Глаза незнакомца искрились чарующим зеленым пламенем. Одежда переливалась – фисташковое стекло, местами исчерченное бронзовыми линиями, – а из головы выходило шесть закаменелых полуметровых рогов.

«Шлем», – понял Феликс присматриваясь. Рога, напоминающие черные лапы краба, соединялись на уровне висков узкой тяжелой маской, оставляя вырезы для глаз.

Пустота отступила. Рассеялась, будто плотный утренний туман. Открылись пейзажи, пропитанного пряным воздухом изумрудного леса, и журчащих вод каменных водопадов. В ярких лучах солнца блестели и стрекотали крошечные насекомые. Ступни утонули в мокрой траве.

После длительного молчания Феликс обрёл голос и воскликнул:

– Что происходит?

– Кое-кто очень хочет тебя видеть, – объяснил блондин.

Феликс выставил трясущиеся ладони перед собой.

Левая рука скользнула в темно-каштановые мягкие волосы на макушке, по гладкому подбородку, затем Феликс дотронулся до правой руки. На плечах черное длинное пальто – то самое, в котором он погиб.

– Я снова человек… – пробормотал Феликс с натяжкой, не веря тому, что говорит.

– А… не совсем… Ты дух, – процедил блондин. Повернувшись спиной, причудливый мужчина устремил взгляд вдаль. Волосы его спадали длинной белой косой из-под шлема, а за спиной резвился и шелестел аспидный плащ. – Просто это единственное прошлое воплощение человека, которое ты помнишь.

«Прошлое воплощение…» – ветром просвистело в голове Феликса.

– Можешь звать меня Гламентил, – бросил мужчина через плечо волчьим голосом: зычным и гортанным. – Или Глэм.

Они стояли под сенью двух огромных дубовых деревьев, переплетенных пышными верхними ветками, которые образовали зеленую арку. Феликс не успел увернуться от пухлого желудя, который упал с хрустнувшего сучка, но плод прошел его насквозь и укатился в перешептывающийся с лопухами бурьян.