Душа осьминога

Но я полна решимости попробовать еще раз. Джанин советует мне назальный спрей «Африн», который часто используют пилоты. Я бреду в аптеку и покупаю спрей, а также упаковку быстро перевариваемой макробиотической еды на ланч. Он-то мне пригодился.

Джанин осторожно предлагает мне на этот раз не усердствовать и поехать домой. В конце концов, я же не хочу потерять слух! У меня есть трое глухих друзей — все они умные, жизнерадостные люди, но им все равно приходится непросто в нашем полном звуков мире. Поэтому я соглашаюсь.

Побежденная, я с трудом доползаю до машины, но понимаю, что из-за сильного головокружения не могу сесть за руль.

Я ложусь на заднее сиденье на одеяло, где обычно сидит наша бордер-колли после прогулки по лесу, когда ее лапы и живот облеплены грязью. От ее родного запаха мне становится намного спокойнее. Через полчаса головокружение почти проходит, так что я могу выдержать двухчасовой путь до дома. Но уши продолжают страшно болеть.

* * *

Когда я приезжаю в океанариум в следующую среду, там уже все переделано. Верхний этаж Гигантского Океанского аквариума закрыт для посетителей, а мостики задрапированы белой тканью, чтобы скрыть идущие работы. Вокруг расставлено множество пластиковых емкостей на триста литров, готовых для приема рыбы. Верхний этаж заполнен большими деревянными ящиками, в которые погрузят крупные искусственные кораллы.

Октавия забилась в свое логово дальше, чем обычно, и я могу увидеть полтора десятка гроздей яиц, каждая длиной больше 20 сантиметров. Удивительно неподвижная, она висит на руках, словно лежит в гамаке.

Вокруг неестественно тихо и пустынно. Посетителей почти нет. Скотт уехал на конференцию в Тусон; Билл в отпуске во Флориде; Анна — на занятиях в школе. Вместо галдящей толпы пингвинов в бассейне плавает Миртл со своими друзьями-черепахами.

Миртл переселили всего за день до моего визита. Дайвер заманил ее листьями латука к внушительному белому пластиковому ящику с поплавками возле ручек и отверстиями для воды. Пока Миртл жевала угощение, другой дайвер крутанул 250-килограммовую рептилию за панцирь и мягко толкнул ее в ящик. Затем четверо сотрудников вытащили его из воды, докатили на тележке до лифта и спустили в бывшую пингвинью экспозицию. Когда в короб хлынула вода, старая мудрая черепаха сразу засеменила лапами и, вызволенная из него одним из четырех дайверов, уверенно поплыла в свое новое жилище, казалось, нисколько не встревожившись.

Переход дался Миртл гораздо проще, чем мне. Я надеялась вернуться в океанариум после уик-энда победителем, обновленным существом. Но когда Криста и Уилсон спрашивают об этом, я вынуждена признаться в своем провале.

Уилсон меня понимает. Однажды он пробовал нырять с аквалангом. «Это очень непростой вид спорта», — говорит он. Его дочь и сын — опытные дайверы, совершившие десятки погружений, во время одного из которых их товарищ погиб от кессонной болезни.

Я делюсь подробностями своего поражения во время визита к Кали. Когда Уилсон открывает крышку, она уже плавает у поверхности: ее тело — насыщенного красно-коричневого цвета, а золотистые глаза внимательно нас изучают. В отличие от предыдущей недели, она очень энергична, немедленно хватает нас за руки и приникает к ним присосками. «Полегче, милая!» — говорит Уилсон, торопливо протягивая ей кальмара и две мойвы. Она продвигает их ко рту буквально за пару секунд, и через минуту угощение исчезает. Затем она начинает играть с нами, охватывая руки щупальцами и мягко потягивая на себя. Каждое прикосновение присоски — это одновременно и поцелуй, и объятие. Я нахожу в этом свое утешение.

Криста, обычно веселая, всерьез переживает из-за моей неудачи. «Я знаю, у вас все получится!» — заверяет меня она. И действительно, у меня уже есть другой план, как получить сертификат с возможностью погружения в открытой воде до наступления холодов и штормов в Новой Англии. Примерно на полпути от моего дома до океанариума в Мерримаке штата Нью-Хэмпшир есть дайвинг-центр Aquatic Specialties, где я договорилась о частных уроках уже со следующей недели. Узнав, что мой инструктор — волонтер в океанариуме, я восприняла это как добрый знак.

Оказалось, моего нового учителя Дорис Мориссет в океанариуме знают все, кто работает по вторникам. Они называют ее Большая Ди. Это 59-летняя миниатюрная — всего 155 сантиметров — рыжеволосая женщина с искрометным чувством юмора и огромной силой воли. Это невероятно терпеливый и эффективный инструктор, поскольку, как она с улыбкой замечает, ошибка ее ученика — это ее ошибка.

В детстве Дорис была очарована Жаком-Ивом Кусто и сериалом «Морская охота». Она отлично плавала и любила море, но до пятидесяти лет ей и в голову не приходило, что она сама может погрузиться под воду с аквалангом, потому что все дайверы на телевидении были мужчинами.