Душа осьминога

Прошлым летом Билл пробежал в Вермонте суровый марафон Tough Mudder («Жесткая грязь») — это 20-километровая полоса препятствий, где приходится нырять в ледяную воду, ползать по грязи, преодолевать четырехметровые барьеры, пробегать сквозь лес из оголенных электрических проводов и прыгать через костер. На следующий день после марафона он встал в три часа ночи и поехал на работу. Так вот, даже в то утро Билл выглядел намного лучше, чем сегодня, в первую среду после смерти Кали. Осунувшийся, он спускается по лестнице галереи Холодных Морей и встречает меня перед аквариумом Октавии.

Мы крепко обнимаемся. Поначалу мы не говорим о Кали. Вместо этого мы говорим о других его животных, например о пинагоре, живущем через несколько аквариумов от Октавии. Эта обычно серая рыба вдруг стала оранжевой. «Это самец, а самцы приобретают оранжевый окрас, когда готовы к размножению, — с удовлетворением говорит Билл, переводя для меня рыбий язык. — Таким образом они пытаются впечатлить самок и привлечь их к месту для нереста, которое они выбирают сами и тщательно подготавливают». Наш оранжевый пинагор выбрал место для кладки икры в углу аквариума среди крупных гладких камней. С помощью струи воды он аккуратно очистил его от водорослей и мусора. Он даже сдул морского ежа, заставив его подняться с насиженного места и поковылять прочь на своих трубчатых ножках, спрятанных между шипов. Морской еж опасен тем, что может случайно наступить на икру. К сожалению, пока все усилия пинагора напрасны. Обе самки не готовы к размножению и не впечатлились усилиями самца. Но Билл не теряет надежды. Два года назад его пинагоры произвели на свет восемьдесят мальков. «Они такие забавные!» — говорит Билл, который заботился о них как любящий родитель. Когда он наклонялся над аквариумом, мальки всплывали на поверхность и смотрели на него своими круглыми глазами. «У них были такие пухлые щечки и удивленные мордашки, что было невозможно удержаться от смеха».

Мы вместе идем от аквариума к аквариуму и не нарадуемся обитателям его галереи. Билл заботится о каждом из них вот уже девять лет, но они по-прежнему вызывают у него восхищение. «Смотрите, вот моя любимая змеехвостка, — говорит он, когда мы подходим к экспозиции „Гавань Истпорта“. — Она просто невероятна». Это двенадцатисантиметровое существо больше похоже на замысловатый кристаллический минерал, чем на животное. Из его центрального диска, как из маргаритки, выходят пять двойных лучей, каждый из которых раздваивается, а эти ветви, в свою очередь, расходятся на десятки изящных, извивающихся веточек, напоминая сказочную морскую снежинку.

В нескольких шагах слева, перед экспозицией «Залив Мэн», возвышается огромный аквариум «Риф Боулдер» на 15 тысяч литров, в котором живет 1400 животных: 400 красных актиний, 200 голотурий, 250 морских бекасов, сотни улиток, которые похожи на резиновые растения, но на самом деле это такие же моллюски, как Октавия и Кали, и таинственная рыба-химера, чье изогнутое тело поражает своей потусторонней грацией. Этих древнейших хрящевых рыб, обитающих на очень больших глубинах, называют акулами-призраками. Химера досталась Биллу в 2007 году уже взрослой самкой. «Она великолепна, — говорит мне Билл. — Я могу бесконечно смотреть на то, как она движется».

Любовь Билла к животным очевидна, как колючки на спинном плавнике химеры. И такой заботливый и ответственный человек лишился своего самого умного, общительного и любимого питомца! Но что еще хуже, он считает, что потерял его по своей вине. Гибель этого молодого, полного сил животного кажется колоссальной, жестокой вселенской несправедливостью. Я вспоминаю строки из «Гамлета», которые принадлежат убиенному королю: «Дум и судеб столь разнствуют пути, что нашу волю рушит всякий час». Горе Билла так остро передалось мне, что я едва не разразилась слезами.

И в этот момент появляется Уилсон. Он держит отчет патологоанатома. Вскрытие Кали, произведенное через час после ее смерти, показало, что ее глаза, руки, чернильный мешок, пищевод, толстая кишка и репродуктивные органы были в норме. В ее желудке все еще находились кости от мойвы, которую мы скормили ей накануне. Она была большой и продолжала расти: сама длинная ее рука достигала в длину 1 метр 32 сантиметра; голова и мантия были больше 30 сантиметров. В ней все было прекрасно. Но она была мертва.

Как она выбралась? В крышке, в том месте, где в нее входит трубка подачи свежей воды, есть зазор. Билл этого не предусмотрел: он прикрыл его брезентом и заткнул колючим экранирующим материалом, который не любят осьминоги. Но Кали это не остановило. Со своим весом десять килограммов и размахом рук три метра она выдавила затычку и пролезла в отверстие размером шесть на два с половиной сантиметра.