Душа Пандоры

Деми взвизгнула, когда в шаге от нее в кровавое облако вонзилось что-то, отдаленно похожее на метательный нож. Вгляделась в «небо», которое здесь заменяло плотное сумрачное ничто, но во вспышке очередной молнии смогла разглядеть лишь птицу. Расправившая крылья над ее головой, птица оказалась небольшой и… железной?!

– Берегись их перьев! – крикнул Харон.

– Что?

Метательным ножом и впрямь оказалось железное перо. Его собрат едва не пригвоздил ногу Деми к облаку. Одним прыжком переместившись вправо, она воззрилась на Харона.

– Что за птицы способны метать свои перья? – вырвалось у нее истерическое.

– Стимфалийские птицы, натасканные самим Аресом, – мрачно отозвался Харон. – Медные перья – их оружие.

От раската грома задрожали облака. Молнии стали ударять все чаще.

Прямо на глазах Деми притворяющаяся человеком тварь с тонкой талией, длинными волосами и пеликаньим клювом вместо рта и носа проткнула насквозь грудь одного из воинов. Захрипев, он упал. Тварь, радостно взвыв, унеслась прочь в поисках новых жертв. Однако покой, предназначенный мертвым, воину не даровали. Вниз спикировала женщина в окровавленном одеянии, с крыльями, словно сотканными из самой ночи, и черными по самые плечи руками. Она подлетела к едва живому воину и припала алыми, как облака Эллады, губами к ране на его груди. Оторвавшись, жадно взглянула на Деми. Та обмерла, но крылатая лишь разочарованно отвернулась.

Острые когти длиной с целую ладонь, венчавшие черные руки, подхватили мертвого воина, зажали в тиски. На своих эфемерных крыльях создание поднялось ввысь, сжимая в руках добычу, и вскоре затерялось в сумраке среди сонма тварей. Улетело, унося с собой павшего воина.

В тут и там прорезавших пространство вспышках света Деми разглядела и других крылатых. Они бродили по полю боя, ликующе вскрикивая, когда смерть сражала кого-то. Налетали на павшего, словно стервятники, били друг друга когтями и крыльями, сражаясь за умирающих, чтобы жадно опустошить их и забрать куда-то обескровленные тела.

– Г-гарпии? – запинаясь, спросила Деми.

Этот образ – крылатый, жестокий и неистовый – подсказала ей своенравная память.

– Керы, – мрачно обронил Харон.

Теперь она вспомнила и их. Лучше бы, правда, не вспоминала.

По легендам, в кер перерождались души умерших насильственной смертью. Кто знает, отчего так происходило. Может, их кончина была слишком жестокой? Повисала на душе, обременяя ее тяжелым грузом, не позволяя воспарить ввысь и обрести покой? Возможно, поэтому, воплотившись в крылатых демонов, керы продолжали приносить людям страдания и сеять смерть. Столь же кровавую, как та, что когда-то настигла их самих. Вечный круговорот жестокости и боли…

Увидев кер однажды, Деми при всем желании не смогла бы их забыть. Они снились бы ей в кошмарах… Если бы только она могла помнить собственные сны.

– Куда они уносят тела? – сдавленно спросила она.

– Когда-то они относили их к вратам Царства Мертвых. Сейчас же души они отдают не Аиду, союзнику Зевса, а самому Аресу. А вот тела оставляют себе. Людская кровь – то, что питает их, то, что придает им сил.

– Чтобы снова пировать на поле битвы, – произнесла она с содроганием.

Они были всюду. Деми видела странные крылья, разрезающие воздух, мелькающие среди людей и еще более уродливых и жутких, чем сами керы, тварей. Видела, как керы взмывают ввысь с новыми жертвами в когтях.

Крики боли и ярости, мольбы и предсмертной агонии, треск молний и раскаты грома полнили окружающее пространство. Ненависть, жажда крови и страх… Легкие напитались запахом крови и пепла. Согнувшись пополам, Деми хватала ртом воздух.

– Забери меня отсюда, – крикнула, дрожа всем телом.

Она не видела Харона, но почувствовала его прикосновение. А после – короткий, мучительный полет в никуда. Оказавшись перед Никиасом и Ариадной, на настоящей, твердой земле, Деми неловко упала на колени. Ослабевшие ноги больше ее не держали.

– Зачем? – хрипло выдавила она.

Никиас знал, кому этот вопрос адресован. Наклонившись к ней, вкрадчиво произнес:

– Потому что все это – твоя вина.

Деми ничего уже не понимала. Даже если допустить существование Эллады, где все еще живы боги, которых люди всего мира – ее мира – воспринимали не более чем миф… Она – обычная девушка, разве только с исключительной болезнью.

Она не могла развязать между богами войну.

Ариадна подошла к Деми, протянула руку, чтобы помочь подняться. Оттеснив ее плечом, чтобы не позволить это сделать, Никиас наклонился еще ближе, к самому уху обомлевшей Деми. Из потока незнакомых слов она неведомым образом сумела понять только «смерть», «нет» и «прощение». Но и услышанного оказалось достаточно, чтобы похолодеть.

– Я не понимаю.

Никиас скривился.

– Ну конечно, ты не понимаешь.

В его голосе звучала неприкрытая ненависть, хотя он тщательно подбирал слова, чтобы Деми осознала их смысл.