С самого начала общения с Беатрис я размышлял о соотношении ее психологических потребностей и оценивал ее состояние прежде всего с этой точки зрения. Наиболее выраженными я считал у нее потребности в противодействии, автономии, неприкосновенности и понимании. Именно в них наиболее полно отражалась ее достаточно независимая, отчужденная, непокорная, смелая и энергичная натура.
Сочетание этих четырех потребностей создает яркую индивидуальность Беатрис. Ее, к примеру, невозможно спутать с Ариэль, пытавшейся совершить самосожжение. В силу этого и взаимодействие с каждой из этих молодых женщин следовало строить по-разному. Описание возможных психотерапевтических подходов в каждом из этих приведенных случаев я отложу до 4 части этой книги.
Практически всю жизнь Беатрис находилась в состоянии бесконечной войны со своими родителями. Но, к несчастью, доспехи, в которые она облачилась, чтобы защититься от взрослых, оказались терзающей власяницей в первую очередь для нее. Эти размышления вызвали у меня в памяти последние строки из стихотворения американского поэта Элдера Олсона «Указания оружейному мастеру», которыми я счел необходимым поделиться с ее психотерапевтом:
Беатрис как-то упомянула о своих домашних кошках какой-то особой породы, с которыми у нее сложились теплые и близкие отношения. «Нет ничего лучше, чем собственная мурлыкающая кошка», — заметила она.
Часть III: НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ САМОУБИЙСТВА - САМОУБИЙСТВО В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИИ ЖИЗНИ
Глава 5. ИСТОРИИ ЖИЗНИ САМОУБИЙЦ
Факты сами по себе могут быть весьма интересными. Однако их следствия порой оказываются гораздо более значительными. Например, в начале моей профессиональной карьеры (это было в 1969 году), будучи сотрудником исследовательского Центра по изучению поведения человека в Стэнфорде, я был весьма удивлен тем, что смог из группы в 30 человек выявить 5 потенциальных самоубийц за несколько лет до того, как эти трагедии произошли на самом деле. Этот факт, будучи примечательным сам по себе, приобрел в моих глазах особый смысл, породив целый ряд вопросов и мыслей. Если самоубийцу можно выявить задолго до того, как он отважится на этот поступок, то не означает ли это, что самоубийство тесным образом связано с его историей жизни? Возможно, эти люди уже заранее обречены на трагедию и не в состоянии изменить свою судьбу? Является ли суицид по самой своей природе заложенным в человеке от рождения? Так ли неизменна судьба человека? И в какой степени она подвержена изменениям? Возможно ли сделать хоть что-то для предотвращения самоубийств? И если такая возможность есть, то почему же ничего не было предпринято в каждом конкретном случае?
Мои находки 1969 года в Стэнфорде были малой частью гораздо более широкой исследовательской программы, называвшейся «Программа Термана по изучению одаренных детей», получившей затем всемирную известность. Она была связана с именем американского ученого Льюиса Термана (1877—1956), который еще перед началом первой мировой войны работал профессором психологии Стэнфордского университета46.
Он впервые перевел на английский язык французский тест по исследованию интеллекта Бине— Симона и стандартизировал его, сделав репрезентативным для американских детей. Таким образом, подготовленный в 1916 году тест получил название Шкалы интеллекта Стэнфорд—Бине. В ней впервые было введено понятие интеллектуального коэффициента (или коэффициента умственного развития, IQ), выводимого из отношения интеллектуального (умственного) возраста к хронологическому (биологическому) возрасту. Впоследствии этот метод исследования интеллекта в течение многих лет являлся наиболее распространенным тестом в Америке47.
По ходу исследования личный интерес Льюиса Термана сосредоточился на детях с высокими показателями интеллектуального коэффициента, то есть на особенно способных и одаренных. Он полагал важным выяснить: что представляют собой эти дети, а также что происходит с ними, когда они взрослеют и далее на протяжении всей жизни?